Куст березки в окна бил.
Пригорюнился наш малый,
Приуныл, прилег, уснул…
На плече его усталый
Ангел тихо лишь вздохнул…
«Беру я вдохновенье в страсти…»
Беру я вдохновенье в страсти,
Его моим ковшом – да горы,
Не источник книги, – власти!
Дамы, позадернуть шторы!
Ум беру из-под полы,
Там его всегда навалом,
Ум – лишь часть чьей-то игры,
Чаще – смесь воды с отваром.
Воля – это ж очень просто,
Часть раздетой, ну… мадам,
Часть – просеянного проса,
Остальное – не отдам.
Доброта – вот что живое,
Не отвары, не стихи,
Рецептуры тут, не скрою,
Нет. Есть лишь одни грехи.
Если дружишь с головою,
Страсть твоя течет иль бьет,
Волей давишь все живое,
Грех лишь зло прилежно ждет.
Вы просили, дамы – вольте,
Нет ни слабости во мне,
Ни грехов, таких, что вскройте, —
Не приляжете во сне.
К моей старой, доброй мине,
Все еще я не забыл:
Нету в девушке рабыни,
Есть во мне лишь то, что мил…
Орден
Железный, сильный, чуть потертый,
Верчу в руках я орден твой,
Он вовсе не из обреченных
Лет и стремлений. Но покой,
Что мне дает твоя награда,
Рук и ума твоих гранит,
Он так силен… Его мне надо,
Он память о тебе хранит.
И! Вихрем сквозь десятилетья!
Сквозь комитеты, боль больниц,
Сквозь слез, пусть сильных, междометья,
Не зная времени границ,
Несусь к тебе я неуклюже,
К твоим улыбкам и теплу,
И к голосу, что так мне нужен,
И к хохоту, что поутру.
К твоим рассказам и объятьям,
И к безразличию к толпе,
Которой мог и волю дать ты,
А мог и подчинить себе.
К твоему прищуру деревни,
Но педантичности во всем,
К мольбам к тебе: «Деда, окрепни»,
К желанию побыть вдвоем…
Верчу в руках я орден твой,
Не боевой, и не героя,
Он будет навсегда с тобой,
Он своего совсем покроя.
Железный, сильный, чуть потертый,
С звездой – частичкою тебя,
И скромной фразой: «Знак почета»,
Как будто в памяти клеймя:
Не смей сдаваться, слезы вытри,
Мерзавцев, пыль – под каблучок,
Про волю помни, но будь хитрым,
И береги семью. Как мог…
Лунные качели
Уж бурый вечер ждет морозов,
Снега сошли с кривых берез,
Стихов пейзаж не хочет, – прозы
Он жаждет сквозь морозных слез.
Он ждет, когда запорошится
И заметет его луга,
Когда метель закопошится,
И хрустнет снег в ее ногах.
Природа мучает зимою,
И тучей тьмы под горизонт,
До солнца жадною порою
Весна когда еще придет!
Ни русских сказок небылицы,
И ни обрядов вековых,
Ничто не ждет зиму-царицу,
Я к облакам ее привык.
Уж бурый вечер и морозы,
Ночь обещает баловство,
Под бегство туч луны угроза
С пейзажем ждет свое родство.
Желтеет сквозь морозы месяц,
Смешной, нелепый хулиган,
Поди лет миллиардов десять
Висит он, хоть Земля строга.
То приютит его как друга,
То спрячет от чужих очей,
То явит прелесть его круга,
То скроет, словно он ничей.
Он путешествует по небу,
Живет в моих спокойных снах,
В его качелях был ли, не был,
Неважно. Я в его руках…
Враги и друзья
Мне солнце светит в наказанье,
И звездный свод уж стал не мил,
Безвкусных дней очарованье
Я вкусным ядом все испил.
Дурман обманчивый просторов
И темнота усталых лиц,
Унылый вид земных узоров, —
Математических таблиц…
Я заставляю улыбаться
Себя по разным пустякам.
И все мечтаю рассмеяться
В лицо бесчисленным врагам.
Их много. Рабство и усталость,
Наивность и седой покой,
Еще сомнение старалось
Повелевать повсюду мной.
Открыл глаза, вздохнул пошире,
И «нет» сказал своим врагам.
А на их место в этом мире
Друзья пришли к моим ногам.
Клялись мне в верности не дюжей
То праздность, счастье и покой,
То страсть походкой неуклюжей
Холодною вела рукой.
Ко мне бежали щедрость с ленью
И сны надежд – пиров сыны.
Я понял: не в «друзьях» спасенье,
Лишь в ощущении вины.
Я виноват, что не старался
Любить друзей по пустякам,
И виноват, что приближался
Со страхом я к своим врагам…