– Постой, с внуком познакомить не успел…

«Представляю это стрёмное чувство, когда на тебя наезжают при ком-то», – посочувствовал ей мысленно Айнур.

– Бесовка стеснительная, оказывается! – хмыкнул дед. – эй, Тимоха, куда опять тянешься? Что за щенок! Не так кости грызть любит, как Лидушкину выпечку.

– Тимоха – щенок? – оторопел Айнур.

– Что, пугает размерами? Сам боюсь представить, в кого превратится. – дай-ка мне. – дед отобрал пирог у внука. Тимка заюлил вокруг хозяина. – Не верти бесполезно хвостом, веди гостя в дом. Куда Виктория убрела?

– Мама!

– Ш-ш, не кричи – не потеряется! – шикнул Иван Фёдорович. – Айда-пошли… Булат, что там возишься?

– Я место в гараже освобождаю, туда машину…

– С машиной как с дитём.

– Дорогая тачка, – заступился за отца Айнур. – тем более в кредит.

– Ну и ну!.. – усмехнулся дед, не договорив то, о чём подумал.

«Не цепляйся, старый хрыч!» – остановил себя, оберегая редкое радужное настроение. Долгое время проживая один, скуп стал на эмоции. Приезд близких растормошил. Особенно взбодрила Виктория: сумела преодолеть давнюю обиду, подарила, хоть и зыбкое, готовое в любой момент упорхнуть, умиротворение.

После звонка зятя и разговора по поводу здоровья дочери внутри Ивана Фёдоровича поселилось беспокойство. Колкая тревога, дотягиваясь до сердца, сжимала его, отпускала, снова сжимала… только увидев Вику, Кряж успокоился. Несмотря на излишнюю худобу, болезни в ней не почувствовал. Уверил себя: если и болеет, то несерьёзно. Вику город съел. Город всех съедает, у кого физическую оболочку, у кого душу…

– А у этой Софийки есть лошадь? – прервал размышления деда внук.

– Конь, Грин. Почему спрашиваешь?

– Когда ехали, кажется, её встретили. Далеко от дома.

– Она. Стрекоза-путешественница. Не знаю, кто из низовских девчат, а у нас в Верхоречье, кажись, только Лидушкина внучка верхом скачет. Молодёжь на машинах, мотоциклах и ещё на этих, подзабыл, на мотороллеры похожи.