– Надо же, лежит, как бездыханная, и даже не ругается: «Только что мылся в кипятке, а теперь ходишь раздетый, будешь потом кашлять и носом шмыгать».

Наверное, раздосадованный этим наблюдением, он чуть больше развернулся к кровати, чтобы она заметила его полуодетое тело и отчитала за легкомыслие. Говорят, тогда он чихнул, потому что дым от благовония, которые сейчас бывают очень едкими, попал ему в нос, и на дрогнувшем подносе как будто зазвенел колокольчик, но не тот, что для пуджи, а крохотный медный, лежавший рядом с горшочком, в котором была вода из Ганги, но не был ли это звон, исходивший из сердца, а?

– Мама! – наверное, закричал он. Конечно, он закричал.

Он бросил взгляд на часы, потом на неровно лежавшее одеяло, местами оно было примято, местами приподнято, где-то пошло складками, а где-то было задрано так, что казалось, под ним что-то есть или, может, нет. Старший посмотрел в сторону ванной и коснулся ее двери. Он начал медленно открывать ее, громко повторяя: «Мама, Мама!», чтобы, если она была там, успела привести себя в порядок. Потом он приподнял одеяло и потянул, как будто они играли в прятки, и он обшаривал места, где она могла притаиться, в надежде заметить ее косу, или ноготь на пальце ноги, или кусочек щеки и закричать: «Ага, попалась!».

К тому времени собрались все, и Сушила начала плакать:

– Если бы я увидела, то точно выронила бы поднос из рук, и стекло внутри термоса разбилось бы вдребезги, как однажды уже было, а второй термос Мата джи подарила, вам придется купить новый, госпожа.

Тогда Старший кое-что осознал и осознавал все больше, а осознал он размеры трещины на стене – она все разрасталась-разрасталась и превратилась в пропасть, которая поглотила весь его мозг, каким бы большим он ни был, и в один миг опустошила Старшего, оставив стоять с перекошенным налево ртом, как будто именно это было итогом всей его жизни и чиновничьей службы.

Есть множество способов отыскать потерянный предмет. Потерянного человека ищут примерно так же. Вот один способ: нужно слегка похлопать по одеялу, собрать его, как будто это замешенное тесто, и пройтись по нему руками.

А вот второй: представьте, что это не тесто, а палатка, тогда вы бешено поднимаете и опускаете ее нижний край и пытаетесь рукой нашарить потерянное, а, не найдя, сами ныряете вслед за рукой, и ваша голова всплывает уже с другого конца. Глаза широко распахнуты, и вы моргаете так, как если бы, вынырнув из воды, начали глубоко дышать, а глаза были бы ноздрями.

И третий: вам кажется, что это ковер, вы собираете постель, поднимаете ее и вытряхиваете, как будто Мама выпадет из нее, как застрявший кузнечик.

И вот приходит понимание, что прячущийся может принять какую угодно форму и измениться в размерах, тогда любое место и любой предмет открывают новые возможности для вас. Поиск расширяется, и чувства обостряются в нетерпении.

Вы представляете, что она стала колечком, которое надевают на палец ноги, и аккуратно просеиваете простыню, как будто это тонкая дупатта, украшенная блестками. Если представите, что она письмо, то заглянете под подушку и засунете руку под матрас. А если котенок, будете собирать одеяло кульком то там, то здесь, чтобы он не ускользнул из рук и не убежал. Слон – резко сорвете одеяло и отскочите как можно дальше, чтобы он, обезумев, не набросился на вас. Хлопушка – что-то похожее: зажжете спички и прыгнете, чтобы не взорвалась над вами.

Граница, где кончается воображение, еще не найдена. Стоит перепрыгнуть одну, как на горизонте появляется другая. Воображение допускает существование любых форм и видов, и Старший в надежде обнаружить Маму обыскивал все новые и новые места. Он открутил крышку термоса и заглянул внутрь, проверил, нет ли ее за фотографией Отца и даже в коробочке с кардамоном. Под кроватью, на подоконнике, в шкафу, открыл выдвижные ящики, заглянул в унитаз, и каждый раз Сушила начинала рыдать с новой силой: