А чадо выглядит мрачно, потому что знает: сначала ему будут рассказывать, почему в «Спартаке» играл царь, потом объяснят, какого черта у них царь играл голый в каких-то железяках, потом расскажут, почему его зовут, как маминого двоюродного брата, а солнушку совершенно не интересно ни про него, ни про «Спартак», ни про железяки, у него там монстры-покемоны-бакуганы ступили на тропу войны,
– …па-а-а-ап, ну давай поиграе-е-е-еммм!…
Папа в трансе, у него растет бездарь и обормот, папа чувствует всем своим организмом, что борьбу за выживание в роли правильного родителя он проигрывает с разгромным счетом.
Но есть, есть способ примирить стороны. Это получится, если отвлечься от вопроса «что?» (бабочки, Чапаев, синхрофазотрон, Столыпин, киты, вулканы, царь Леонид), и перекинуться на попытку чему-то научить через вопрос «как?». «К-А-К» – это великие три буквы, это та косточка, на которую, по русской пословице, «были бы кости, а мясо нарастет»…
Вот моя младшая дочь Гошка, игнорируя мои попытки заняться с нею чем-то осмысленным, смотрит идиотский «няшечный» эмо-мультик про какую-то фееобразную молодежную группировку с крылышками. То ли шесть то ли семь девушек на столько же парней, все эльфоподобные метаморфы, полный бред.
– Мама, ну посмотри со мной!
– Гош, я их путаю. Вот эта та же самая, что сейчас в яму падала, или другая?
– Нет, нет… Это, кажется, Альфа. А то была Дельта. Она любит вон того, зеленого, я забыла, как его зовут. Ничего, сейчас скажут.
– А Альфа кого любит?
– Альфа любит Эпсилона. Или нет! Это Бета любит Эпсилона, а Альфа, кажется, того вот с хвостом, как его? Игрек, что ли?
– Фуф, Гош. Это невыносимо. Знаешь что? Составь, пожалуйста, таблицу.
– А?…
– Таблицу. Знаешь, это такой способ, чтобы не забыть, кто кого любит, и вообще, что куда относится.
– Но… В компьютере?…
– Зачем? Нарисуй на листе бумаги. Сама подумай, сколько там колонок будет?…
Я избавлю вас от описания создания этого великого документа, важнее другое. Вечером следующего дня мы с мужем смотрим снукер: Селби играет с О'Салливаном14. Гошка тоже смотрит с нами, потому что ее завораживают наши сильные эмоции, – но ничего не понимает, потому что не знает правил. Она пристает с вопросами, мы кидаем ей на ходу, сколько очков стоит какой шар… Вдруг ребенок затихает – бежит за фломастерами, высунув язык, трудится на полу…
Рис. 14: таблица шары-очки
– Мама, вот.
В руке у нее таблица. В левой графе нарисован цветной кружок. В правой – количество очков.
– Так правильно?
Хвалю за инициативу. Способ, что называется, взят. Однако победу надо развить. Таблица переписывается в Excel, и Гошке показываются правила сортировки: надо, чтобы шары шли по порядку, от самого дешевого красного к самому дорогому черному (рис. 14). Однако это тоже еще не все.
– Гош, ты здорово сделала таблицу, и теперь ты знаешь, какой шар сколько «стоит». Но тут кое-чего не хватает.
– А?
– Нужно ведь еще знать, на каком месте лежит каждый из цветных (не красных) шаров, да?
– Да… Их все время снова вытаскивают, – с тоской говорит Гошка. – Но я не знаю, как это в таблицу написать…
– А и не надо в таблицу. Для таких вещей есть другой способ. Он называется схема.
– Схе… как?
– Схема. Вот гляди, я нарисую вот такой мальбен (прямоугольник, ивр). Догадываешься, что это?
– …???
– А вот если я тут и тут, в уголках, и еще вот тут, посередине, нарисую… лузы?…
– А-А-А! – кричит Гошка, – Это стол?! Стол, да?!!
– Теперь ты поняла, что надо тут нарисовать?… Тащи свои фломастеры… (рис 15).
Рис. 15: схема расположения шаров на снукерном столе
Если рассматривать всю эту чепуху