Стасов заулыбался, а Буров, наоборот, нахмурился, вглядываясь в потемневшее, затянутое тучами небо.

– Где тебя найти? – вымолвил он после небольшого раздумья.

– Да все там же. На Литейном. Где еще?

– Ты мне тогда коридор дай. Я к тебе на служебную залечу. Скажи там, чтобы транспортники меня за жабры не взяли.

– Не вопрос! Давай в темпе!

– Простые такие, – недовольно буркнул Давид и завершил звонок.

Все оставшееся время полета до отключения автопилота уже над Петербургом Буров занимался изучением возможных альтернативных маршрутов девиц с Казанского вокзала этим и без того начинавшим казаться ему совсем не томным вечерком. Он обнаружил всего три поезда, на которые могли сесть подруги. Далее, имея доступ к базам данных железнодорожной корпорации, Давид в течение пяти минут выяснил, что пассажирка Фатахова в данный момент движется в сторону Самары.

– По крайней мере, если она действует согласно купленным билетам, – пробурчал голосок в его голове.

– Ага… – подтвердил вслух Буров.

Он начал опускаться. Внизу вырисовывались красивые очертания «Большого дома». Давид оставил машину на аэропаркинге на крыше здания и все в том же темпе, выбранном им при прощании с Прохиным, направился к входу, расположившемуся чуть правее того места, где теперь стоял его автомобиль. Пройдя внутрь, он практически сразу уперся в яркую хромированную дверь лифта и, спустившись на пятый этаж, уже через минуту оказался перед очень напряженными голубыми глазами Стасова. Кабинет полковника был разделен на две зоны: маленькая приемная, которую должна занимать гипотетическая секретарша, и непосредственно сам кабинет, также разделенный надвое длинным столом.

– Ты коньяк будешь теплый или из холодильника? – встретил Давида полковник.

Буров, сев в кожаное кресло, стоявшее справа от двери, удовлетворенно выдохнул. Все его путешествие из деревни до кабинета Стасова заняло не больше часа. Не дождавшись ответа, полковник протянул Давиду бокал с теплой коричневой жидкостью и сел напротив, оставив свой бокал на столе. Стол Стасова был абсолютно пуст, коньяк оказался единственным предметом, нашедшим там свое пристанище, явно временное.

– Товарищ полковник, зачем тебе такой большой стол? – поинтересовался Буров.

Тот нажал на что-то с противоположной стороны светло-коричневой поверхности, и из центра стола на свет божий появился моноблок, абсолютно черный и очень красивый. Экран сам выполнил функцию активации, и уже через секунду вместо черного квадрата на Давида со всей своей строгой невозмутимостью смотрели Гималайские горы.

– Красивая заставка, – улыбнулся Буров.

– Гималаи, – влюбленно произнес Стас. – Единственная серьезная горная система, на которой я пока так и не побывал.

– Всему свое время… – попытался пофилософствовать Давид.

Заметив, что собеседник не настроен на разговоры на отвлеченные темы, Буров замолчал. Стасов спросил:

– Ты, конечно же, знаешь, что долбаные умники из Национальной космической корпорации считают, что на нашу планету уже около пятнадцати лет осуществляются точечные атаки?

Буров внимательно оглядел немного бледное лицо полковника и, чуть приподняв правую руку, салютуя собеседнику бокалом, сделал глоток коньяка. Стас повторил жест гостя и, пригубив напиток, поставил его на свой чудо-стол. Затем добавил уже чуть более весело:

– И практически все зарубежные коллеги наших яйцеголовых подтверждают их исследования и факты своими. Знал?

– Догадывался, – многозначительно произнес Давид.

Стас буквально впился в его лицо.

– Управляющая моего кондоминиума, – продолжил Буров. – Теперь все ясно. А я думал, ну не может нормальный, находящийся в здравом уме человек такие вещи делать. А она инопланетный монстр. Теперь все на своих местах. Она в горшки с цветами в холле по ночам нужду справляла.