– Спасибо за танец, – Игорь вернулся к своему месту и залпом выпил бокал вина, – Все, друзья мои, отбой. Время не ждет. Надо еще выспаться. Завтра трудный день, – Он бросил в рот клубничку из вазочки и рывком поднялся, – Всем спокойной ночи!
Все поднялись.
– Есть, командир! – Анзор шутливо отсалютовал, и вся команда шумной гурьбой потянулась к выходу.
И никто не заметил Марину, одиноко сидевшую за большим тропическим деревом рядом с их столиком. Она нервно постукивала по столешнице маленькими наманикюренными разноцветными ноготками. Серые, прозрачные глаза излучали холод и жажду мести.
Игорь еще долго стоял на смотровой площадке Луны и, любуясь Землей, размышлял отнюдь не о предстоящем завтра старте.
В памяти всплыли моменты высадки на Луну первых астронавтов Армстронга и Олдрина. Игорь в свое время читал их воспоминания. Пульс Армстронга при выходе на поверхность из космического челнока зашкаливал за 156 ударов в минуту! Вот это были настоящие первопроходцы! А вот теперь на старушке Луне настоящий межгалактический космодром. Звездолеты отправляются на совершенно немыслимые ранее расстояния. Относительно недавно открытая возможность гиперпространственных прыжков раскрыла невероятные горизонты для изучения космоса и миллионов миров внутри него. Командир с усмешкой посмотрел на себя со стороны. «Смотри-ка, напыжился, как павлин, – пробормотал он, – будто это ты все открыл и изобрел… Стоишь, нос задрал, а завтра опять будешь трястись в ознобе, как овечий хвост…»
Он в последний раз посмотрел на проплывающую мимо Землю, ее синие воды и седые льды, зеленые пятна лесов, завихряющиеся спирали белоснежных облаков. Только астронавт, отправляющийся в полет за миллионы и миллионы километров от дома, сможет понять те чувства, которые испытывал сейчас этот мужественный человек…
Глава четвертая
Рев двигателей перерос в почти невыносимый свист, заложило уши, перед глазами залетали черные «мушки». Весь экипаж находился в своих каютах, пристегнутый к койкам. Кораблем управляла «Мамочка», так прозвали главный бортовой компьютер. Великолепный мыслительный центр, созданный человеком, работал, как часы.
– Даю обратный отсчет, – раздался во всех отсеках вполне человеческий, мягкий женский голос.
– Минутная готовность! – Шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь…
– Ну вот, дороги назад нет, нет, нет – билась в голове у Артема неотвязная мысль. Голова была тяжелой и гудела, как котел. Сказывались выпитые вчера в ресторане лишние бокалы хванчкары.
– Господи, помоги! – бормотал древнее заклятие Слава Дмитриенко.
– Сорок восемь, сорок семь, сорок шесть…
Игорь настороженно прислушивался к двигателям, хотя понимал, что «Мамочка» все сделает сама. Он сжал зубы и старался выкинуть из головы первобытный, парализующий страх. Каждый старт с ним происходило что-то странное. Дикий, кошмарный ужас пеленал с ног до головы, не давая нормально дышать и думать. Будто смерть хватала за горло своими ледяными пальцами. Это длилось минут пятнадцать-двадцать. Титаническим усилием воли он справлялся с приступом, который каждый раз продолжался все дольше. Игорь понимал, что надо обратиться к специалисту, но был уверен, что его непременно отстранят от полетов. Этого он допустить не мог. Космос – его жизнь, его профессия, его спасение от всего, что он оставлял на Земле. Поэтому никто и никогда не замечал никаких признаков страха у командира. Разве что Сергей, бортовой врач, как-то странно поглядывал на него после каждого совместного старта.
– Двадцать один, двадцать, девятнадцать, – монотонно отсчитывала Мамочка.