Отчаяние сменилось странным спокойствием. Она не хотела умирать здесь, в этой грязной ловушке. Не хотела, чтобы ее кости добавились к тем, что лежали внизу. Она должна найти Камни Рассвета. Должна понять, почему Дракон говорил с ней. «Ибо Ты возьмешь меня в крепость» (2 Царств 22:3). Крепости не было. Была только жажда, страх и два хищника.

Она сделала шаг назад, к самому краю колодца. Камни под ногами были ненадежны. «Поставил меня на крутизне» (Псалом 30:9).

– Эй, полегче! – старший бандит нахмурился. – Свалишься – ничего не достанется. И шуму наделаешь.

– Подойди и возьми, – прошептала Элира. Ее голос дрожал, но внутри что-то затвердело. Она смотрела им в глаза, пытаясь увидеть что-то еще, слабость, сомнение. Но видел лишь алчность.

Бандит с дубинкой, нетерпеливый, шагнул первым. Он протянул руку, чтобы схватить ее за плечо. В этот момент Элира не думала. Она действовала. Используя его импульс, она резко дернула его за руку вниз и в сторону, к краю колодца. Одновременно она подставила ногу. «Улови их в сети, какие они скрыли для меня» (Псалом 34:8, адаптировано).

Он не ожидал сопротивления. Занесенная для удара дубинка стала помехой. Он пошатнулся, потерял равновесие и с диким воплем полетел вниз, в темный зев колодца. Звук его падения и последующего плеска был коротким и ужасным.

– Сучка! – взревел старший бандит. Его лицо исказилось яростью. Нож в его руке блеснул в солнце. «Они изострили язык свой, как змей; яд аспида под устами их» (Псалом 139:4). Он бросился на нее, забыв об осторожности, желая только одного – видеть ее мертвой.

Элира отпрыгнула в сторону, но камень под ногой подался. Она упала, ударившись спиной о край колодца. Боль пронзила тело. Перед глазами поплыли круги. Она видела, как нож заносится для удара. «Не дай ему погубить душу мою!» (Псалом 140:8).

Выстрел прозвучал оглушительно в пустынной тишине. Сухой, резкий, как треск ломающейся кости.

Бандит замер. На его грязной рубахе, чуть ниже плеча, мгновенно расплылось алое пятно. Он глупо посмотрел на дыру в ткани, потом на Элиру, потом куда-то в сторону. Нож выпал из его ослабевшей руки. Он рухнул на колени, хватая ртом воздух.

Элира, оглушенная, подняла голову. На гребне бархана, там, где только что стояли бандиты, теперь стояла другая фигура. Высокая, подтянутая, в пыльном, но добротном дорожном плаще. В руках у человека был странный, компактный арбалет с дымящимся стволом. Лицо скрывал капюшон, но Элира почувствовала на себе пристальный, оценивающий взгляд.

Странник медленно спустился вниз. Он обошел хрипящего бандита (тот уже затихал, стекленея) и остановился перед Элирой. Его движения были точными, экономичными. Воинскими.

– Встать можешь? – спросил он. Голос был спокойным, нейтральным, без возраста. Под капюшоном мелькнули острые скулы и твердый подбородок.

Элира кивнула, с трудом поднимаясь. Спина ныла от удара. Она смотрела на своего спасителя, пытаясь увидеть его. Но ее дар давал смутную картину. Твердость. Сталь. Глубокая… печаль? И что-то еще. Знакомое. Как эхо железа и боли. «Как тени, мы бродим…» (1 Паралипоменон 29:15).

– Спасибо, – прошептала она, сглатывая ком в горле. Глаза невольно скользнули к умирающему бандиту. Ей стало дурно.

– Не благодари раньше времени, – сказал странник, перезаряжая арбалет быстрым, отработанным движением. Он бросил взгляд на Запад. – Эта пара – цветочки. Дальше будет Инквизиция. Или хуже. – Он посмотрел прямо на нее, и Элира почувствовала, как ее дар напрягся, улавливая странную вибрацию в его словах. – Ты та самая? Та, что с Плачущих Гор? Та, что разбудила Камнекрыла?