– Приветствую вас, вольные корсары-чернокнижники. – начал крупный чемаг, подойдя к первым четверым на расстояние вытянутой руки. – Чем можете порадовать старого контрабандиста Ворлака?

– Ничем особенным, Ворлак и…

– Гена. – представился молодой контрабандист.

– Ворлак, ты бы хоть прозвище сыну придумал-бы…но сейчас не об этом. Из товаров сегодня только винтовки, карабины и гранатомёты. Ну и, соответственно, боезапас ко всем видам представленного вооружения. – я не вольно ужаснулся от одной мысли о том, что можно будет сделать с этим городом, имея всё это оружие. А они тем временем начали вести разговоры о цене, качестве и скидках «старым друзьям» и всяком другом. И это могло-бы продолжаться вечно, но меня внезапно подняли над землёй и швырнули к кораблю. Приземлившись я прокатился ещё метра два и в итоге больно стукнулся спиной об ящик с винтовками.

– Тю. Хто це у нас такий гарний? – спросил один из пиратов Альмака. Я смутно понял его слова, но особого значения им не предал.

– Уж точно не наш…– ответил Ворлак. Меня небрежно подняли за шиворот над землёй и начали рассматривать со всех сторон. Я впервые почувствовал себя диковинной птицей в зоопарке: все смотрят жадными глазами. И негде спрятаться. Кошмар. Я весь скукожился, сжался, стараясь показать их превосходство надо мной.

– И не наш. – критично сказал Альмак, ставя меня на землю.

– Ну так що? Якщо вiн не наш i не ваш, то може на дно його? – снова этот смутно понятный говор. Но, по-моему, он предложил меня убить.

– Гриша, будь добр выражаться на общекосмическом или на чмеге. А то нашему гостю не по себе.

– Хорошо, шеф. Так, может, на дно его? – я не ошибся.

– Нет. Мы его с собой возьмём и в рабство продадим…– внезапно вдалеке замигали и зашумели полицейские проблесковые маячки. Альмак выругался на чмеге и схватив меня за шкирку швырнул в открытый люк корабля. – Ворлак, посылку найдёшь в прежнем тайнике. Оплата по старому тарифу. -его подчинённые быстро загрузили все ящики обратно на борт и уже заводили двигатели, когда начали палить. Альмака отрезало от корабля. А если он не поднимется на борт, то мы никуда не улетим. Распечатав один из контейнеров, я извлёк оттуда ИВ-25, вставил обойму, взвёл и высунувшись, открыл огонь. Милиция такого не ожидала, поэтому растерялась и ослабила огонь. Альмак воспользовался этим и поднявшись на борт дал команду на взлёт. Челнок мягко поднялся в воздух и на маршевых начал разгон.

– Как твоё имя? – спросил он, поднимая меня.

– Максим. – ответил я.

– Зачем ты помог мне. Ты же законник– это видно по выправке. Это план по внедрению? – я отрицательно помотал головой и рассказал ему всё, до самой последней подробности. Он внимательно слушал меня и кивал головой. А когда я закончил, он сказал, что из-за этой облавы они потеряли прибыль и он собрался продать меня в рабство по прибытее на Псикамерон. Я и не возражал. Мне туда и надо, а каким путём– это уже не важно.

Весь путь до заветного Псикамерона я провёл в блоке для заключённых. Здесь было…довольно…мило. Нет, правда: светло, относительно тепло, правда не кормят, но это и не важно. По мимо меня здесь сидело ещё четверо: нэко, геми, леган и полу-исправный Халфлинг. С леган, которого звали Яша, мы сразу нашли общий язык и по – этому болтали без умолку. Темы, за частую, были отвлечённые, на подобии политики, рыбалки или спорта, но один раз он заговорил про то, что собирается сбежать отсюда, но в разговор вклинился геми по имени Ирд. Он справедливо заметил, что бежать отсюда некуда, ибо за бортом открытый космос, а команда вооружена до самых зубов. Яша конечно обиделся на то, что его идея не нашла поддержки в массах, но унывать не стал. Вместо этого он предложил перекинуться в дурака на желания. Для этого он даже достал из-под своей шконки потёртую колоду карт. Это не вольно наводило на мысль, что он не товар, а член команды. В пользу этой догадки шёл и тот факт, что на левом его плече красовалась такая же татуировка, как и у других членов команды: раскрытая книга, объятая чёрным пламенем, которое в свою очередь очерчивало контуры черепа. Я не знал, что это за гильдия, да и знать не хочу. Меня не трогают, и я лишних вопросов задавать не буду. В дурака я крупно проигрался, из-за чего мне пришлось залезать под шконку и пронзительно громко кукарекать. За этим занятием меня и застиг надсмотрщик.