Инициаторами создания общефлотского выборного органа стали матросы «Республики» и их оппоненты с крейсера «Адмирал Макаров». Команды этих кораблей обратились с призывом ко всем матросам Балтики: «…Флот раскололся на несколько частей, вырабатывающих каждая отдельно свои правила взаимоотношений жизни и службы на судах и в командах… Мы для пользы общего дела, полного единения чинов флота, демократической свободы и защиты России полагаем необходимым иметь общий Совет депутатов Балтийского флота, в котором были бы представители всех судов и дивизионных комитетов… Этот Совет будет выразителем воли личного состава всего флота…»

Обращение команд линкора «Республика» и крейсера «Адмирал Макаров» нашли отклик у матросов. Все желали установления какого-нибудь порядка в своей среде. Если отсутствовали законы, то матросы желали, чтобы ими руководили их же «авторитеты» «по понятиям». Наиболее инициативные матросы под началом Н. Ховрина и Г. Силина разработали проект будущей организации Центрального комитета Балтийского флота, сразу же прозванного Центробалтом. Дыбенко почему-то и в этой группе не было.

Именно в эти неспокойные апрельские дни 1917 года в Гельсингфорс в качестве большевика-агитатора приехала Александра Коллонтай. В этой поездке ее сопровождал Федор Раскольников, который был к Коллонтай неравнодушен. Имея чин мичмана, но ни дня в реальности не служивший на флоте, Раскольников был в партии большевиков главным специалистом по матросскому вопросу. Однако в Гельсингфорсе Коллонтай неожиданно обнаружила, что никакого реального авторитета Раскольников среди матросов не имеет. Едва он начинал говорить, его непременно освистывали и сгоняли с трибуны. Зато ее приятно удивил матрос, которого ей рекомендовал Антонов-Овсеенко, уверяя, что тот пользуется авторитетом у матросов и может помочь организовать митинги. Этим матросом и был Павел Дыбенко. В тот день он показал, что авторитет у него действительно есть. Он одним зычным окриком мог в одну минуту привести в чувство матросскую толпу и заставить ее слушать оратора. И хотя авторитет этот строился именно на нахрапистости и угрозе применения физической силы, выбирать Коллонтай не приходилось. Как бы то ни было, но именно Дыбенко обеспечил Коллонтай массовость на митингах и лично сопровождал ее по кораблям, на которых Коллонтай выступала. При этом по шатким корабельным трапам он переносил ее на руках. Именно тогда Коллонтай и положила глаз на красивого, сильного и молодого матроса. Именно тогда она поняла, что партия в лице Дыбенко может заполучить хорошего матросского вожака, поддержка которого в надвигающейся борьбе за власть может стать определяющей. Кроме этого, красавец матрос понравился ей и как мужчина. Так начался знаменитый и скандальный роман, растянувшийся на шесть бурных лет. В своем дневнике Коллонтай запишет, что во время первой встречи Дыбенко «рассеянно оглядывался вокруг, поигрывая неразлучным огромным револьвером синей стали». Тут уж классика учения Фрейда, когда подсознание рождает соответствующие образы…

Началу бурного романа способствовало и то, что Коллонтай, несмотря на свои сорок пять, еще сохраняла черты красоты и элегантность аристократки. При этом она была одержима идеями «свободной революционной любви», «любви пчел трудовых» – доступной и ни к чему не обязывающей, а также была готова проверить эти идеи на практике. К тому же Коллонтай всегда нравились молодые мужчины, а Дыбенко был моложе ее на семнадцать лет.

Что касается Дыбенко, то у него никогда не было женщин такого уровня, как Коллонтай. На тот момент Коллонтай являлась одним из самых авторитетных членов партии большевиков, членом Исполкома Петроградского совета, участвовала в работе 7-й (Апрельской) конференции РСДРП(б) 1917 года. Она была в числе немногих делегатов, полностью поддержавших позиции В.И. Ленина, изложенные в «Апрельских тезисах», а потому пользовалась особым доверием Ильича. Через каких-то полтора месяца Коллонтай станет и членом ЦК РСДРП(б).