Кавалькада Елизаветы остановилась. Мария принялась слезать с лошади. Елизавета и тут ее опередила, выпорхнув из седла, словно всю жизнь ждала этого момента. Словно и не было дней, когда она лежала в постели и от страха кусала ногти, раздумывая, каким станет ее завтрашний день. И все же при виде сестры лицо Марии осветилось улыбкой. Улыбка была почти материнской. Она радовалась за сестру. Мария умела радоваться бескорыстно. Возможно, сейчас она даже не замечала того, что бросалось в глаза мне. Мария протянула руки. Елизавета кинулась к ней в объятия. Сестры нежно поцеловались. Какое-то время они так и стояли: обнявшись и вглядываясь в лицо друг друга. Я смотрела на них и убеждалась: будущая королева не умеет видеть сквозь завесу знаменитого тюдоровского обаяния и не может распознать не менее знаменитой тюдоровской двойственности.

Мария повернулась к спутникам Елизаветы, протянула каждому руку для поцелуя и каждого поцеловала в щеку, поблагодарив, что приехали вместе с сестрой и устроили будущей королеве столь торжественную встречу на подступах к Лондону. Потом Мария вновь стала всматриваться в лицо сестры. Елизавета производила впечатление совершенно здоровой, полной сил девушки. Но вокруг и сейчас шептались не то о водянке, не то о головной боли, не то еще о какой-то таинственной болезни, уложившей Елизавету в постель именно в те дни, когда Мария одна сражалась со своими страхами и собирала силы, чтобы биться за трон.

Елизавета сказала сестре, что Лондон ее ждет, и поздравила Марию с великой победой.

– Это победа сердец, – сказала она. – Ты королева, владеющая сердцами твоих подданных. Только так можно править Англией.

– Это наша победа, – поправила ее щедрая Мария. – Ты не хуже моего знаешь, что герцог Нортумберлендский, не задумываясь, казнил бы нас обеих. Я выиграла битву за наше общее наследие. Ты вновь станешь полноправной принцессой. Когда я въеду в Лондон, ты поедешь рядом со мной.

– Для меня это слишком высокая честь, – с учтивой придворной улыбкой сказала Елизавета.

– Вот тут она права, – шепнула мне Джейн Дормер. – Изворотливая незаконнорожденная девка.

Мария подала сигнал садиться на лошадей. Елизавета пошла к своему белому коню, где ее уже ждал конюх. Она улыбалась, глядя по сторонам, и тут заметила меня в пажеской ливрее. Взгляд принцессы скользнул дальше. Она не узнала во мне ту девочку, что давным-давно видела, как они с Томом Сеймуром развлекались в саду.

Но меня Елизавета очень интересовала. Давнишний эпизод, где она вела себя как обычная шлюха накрепко врезался мне в память. В Елизавете было нечто такое, что завораживало меня. Первое впечатление говорило не в ее пользу: глупая девчонка, охваченная первыми желаниями тела, позволяющая себе флиртовать с мужем мачехи. Но ведь у этой глупой девчонки была нелегкая судьба. Она пережила казнь любимого человека, избегла опасности нескольких заговоров. Елизавета умела управлять своими желаниями. Она играла с миром не как девчонка, а как опытная придворная дама. Она стала любимой сестрой своего брата, протестантской принцессой. Елизавета держалась в стороне от дворцовых заговоров, но точно знала цену каждому человеку. У нее была беззаботная улыбка, ее смех звенел, как трель жаворонка, однако темные глаза были по-кошачьи острыми и внимательными, подмечающими каждую мелочь.

Мне захотелось разузнать все об этой незаурядной принцессе: ее поступки, слова и мысли. Меня интересовали даже такие мелочи, как покрой ее нижнего белья. Я хотела знать, кто крахмалит ей воротники и сколь часто она моет свои роскошные рыжие волосы. Елизавета в зеленом наряде, сопровождаемая сотнями мужчин и женщин, величественно восседающая на могучем белом жеребце, казалась мне образцом для подражания. Женщина, гордая своей красотой и красивая в своей гордости. Мне безумно захотелось вырасти и тоже стать такой женщиной. Принцесса Елизавета казалась мне олицетворением того, кем однажды могла бы стать шутиха Ханна. Я слишком долго была несчастной девочкой, затем таким же несчастным мальчиком, потом шутихой. Я просто не знала, как быть женщиной. Эта мысль всегда приводила меня в замешательство. Но сегодня, глядя на прекрасную и уверенную принцессу Елизавету, я поняла, какой женщиной хочу быть. Таких женщин я еще не видела. В Елизавете не было и капли пресловутой девичьей скромности, связывающей девушку по рукам и ногам. Она держалась так, будто ей принадлежала вся земля, по которой она ходила.