Скамейка находилась в стороне от центральной аллеи, посреди зеленого газона, недалеко от военной школы. И по дороге как раз проезжали двое мотожандармов, которых он остановил свистком и позвал на помощь.

«Глупо, конечно, что я этим занимаюсь, – сказал он себе. – Какое мне до нее дело?!»

Но тут подъехали жандармы, и он показал им убитую. Женщину слегка выпрямили и обнаружили рукоятку кинжала, вонзенного в грудь, пониже плеча. Ее руки уже похолодели. Смерть, вероятно, наступила тридцать-сорок минут назад. Песок вокруг ног жертвы был взрыхлен, – похоже, что она отбивалась. Однако начавшийся дождь, притом довольно сильный, уже смыл все следы.

– Нужна машина, чтобы доставить тело на пост, – сказал один из жандармов.

Жан предложил свою помощь:

– Перенесите труп поближе к дороге. А я скоро вернусь с авто – стоянка находится тут, недалеко.

И он побежал к метро. Но вместо того чтобы сесть в такси, он отправил к жандармам шофера.

А сам быстро зашагал в противоположную сторону, сказав себе: «Не стоит слишком усердствовать. У меня обязательно спросят имя, потом привлекут к расследованию. Сколько волнений для такого мирного человека, как я! Но какой же мерзавец прикончил эту перекупщицу? Антуан Фажеро, которому она назначила встречу? Или Лоранс Мартен, решившая избавиться от своей сестрицы? Как бы то ни было, ясно одно: между сообщниками вспыхнула распря. Такая гипотеза объясняет и поведение Фажеро, и его планы… словом, всё!»

Назавтра дневные газеты сообщили, всего в нескольких строчках, об убийстве пожилой женщины в сквере около Марсова Поля. Однако вечерний выпуск стал настоящей сенсацией! Убитой оказалась та самая торговка с улицы Сен-Дени – иными словами, сообщница Лоранс Мартен и ее папаши… А в кармане жертвы обнаружили клочок бумаги, на котором неуклюжим, явно измененным почерком было написано: «Арсен Люпен».

Кроме того, мотожандармы рассказали про человека, находившегося возле трупа и сбежавшего с места преступления. Теперь все сомнения отпали: Арсен Люпен был замешан в деле о пропаже бриллиантов!

Это звучало абсурдно. Парижане тут же вспомнили, что Арсен Люпен никогда никого не убивал, а многие вдобавок заявили, что его имя мог нацарапать на бумажке кто угодно. Однако какое предупреждение для Жана д’Эннери! И каким угрожающим был сам факт упоминания о Люпене! Ему недвусмысленно сообщали:

Прекрати свою игру. Оставь меня в покое. Иначе я тебя выдам, ибо у меня в руках все доказательства того, что под именем д’Эннери скрывается Барнетт, а под именем Барнетта – Люпен.

Более того, к делу можно было привлечь бригадира Бешу… Да-да, того самого Бешу, вечно подозрительного, с трудом переносившего превосходство д’Эннери, – уж он-то, Бешу, не упустит такой прекрасной возможности взять реванш!

И так оно и случилось. Под предлогом продолжения следствия о похищении бриллиантов Антуан Фажеро привел к Меламарам Бешу (точно так же, как до этого навязал им Ван Хубена) – и неловкие, скованные манеры бригадира при его встрече с д’Эннери не оставили никаких сомнений: Бешу считал д’Эннери Люпеном! Один только Арсен Люпен был способен на трюки, которые Барнетт устраивал на глазах у Бешу; один только Арсен Люпен мог обвести Бешу вокруг пальца; отсюда вывод: Бешу должен был без промедления, с санкции начальства префектуры, подготовить арест Жана д’Эннери.

Ситуация, таким образом, с каждым днем усложнялась.

Фажеро, которого, судя по всему, смутило и озаботило убийство на Марсовом Поле, держался по обыкновению спокойно, однако – вольно или невольно – обращался с Жаном д’Эннери слишком развязно. Чувствовалось, что он торжествует, как человек, которому достаточно шевельнуть пальцем, чтобы одержать победу.