И все же он не хотел терять надежду.

…Чудеса происходят, когда это необходимо. Сколько раз он, окруженный беспощадными врагами, обессиленный, обреченный на гибель, спасался – внезапно, каким-то поразительным образом!.. У него есть всего три минуты. Может быть, меры, принятые стариком, не так уж надежны? Может быть, фитиль погаснет, подобравшись к самому жерлу металлической канистры, которой он почти уже касался?

Жан изо всех сил напряг мускулы, пытаясь разорвать свои безжалостные путы. Сейчас его последней надеждой было это нечеловеческое напряжение рук и грудной клетки. А вдруг веревки лопнут? Вдруг случится чудо?.. И оно случилось – спасение пришло с той стороны, откуда пленник никак его не ждал. Снаружи, со стороны дороги, внезапно послышались торопливые шаги и чей-то голос позвал:

– Арлетт! Арлетт!

Зов звучал очень тревожно, человек явно спешил на помощь, и его голос придал пленнику мужества, суля скорое освобождение. Кто-то начал ломиться в дверь.

Поскольку отворить ее было невозможно, неведомый спаситель принялся колотить в нее и ногами, и кулаками. Наконец одна из филенок провалилась внутрь, оставив вместо себя дыру, в которую можно было просунуть руку, чтобы отпереть замок.

Увидев эту шарившую руку, д’Эннери закричал:

– Нет, так не откроете! Вышибайте дверь, защелка поддастся. Скорее!

И в самом деле, защелку выбили, половинка двери рухнула, и кто-то ворвался в гараж.

Это был Антуан Фажеро.

Он с первого же взгляда оценил опасность ситуации и, бросившись к канистре, пнул ее в сторону как раз в тот момент, когда горящий конец веревки уже добрался до горлышка. Растоптав огонь, Антуан из предосторожности отставил соседние канистры подальше.

Жан д’Эннери с удвоенными усилиями пытался освободиться от своих пут. Он не хотел быть обязанным Фажеро, не хотел, чтобы тот наклонился и разрезал веревки. И все же, когда Фажеро подошел к нему, пробормотав: «А, это вы?!» – Жан, уже сбросивший путы, поневоле сказал:

– Благодарю вас. Еще несколько секунд, и все было бы кончено.

– А где Арлетт?

– Наверху.

– Она жива?

– Да.

И они оба, в едином порыве, взбежали по лестнице.

– Арлетт, Арлетт, я здесь! – крикнул Фажеро. – Не бойтесь, все хорошо!

Дверь мансарды оказала не больше сопротивления, чем дверь внизу, и мужчины вместе ворвались в тесную каморку, где увидели девушку – привязанную к кровати и с кляпом во рту.

Когда пленницу освободили, она со страхом посмотрела на них обоих, и Фажеро объяснил:

– Нас известили – меня и его по отдельности, – и мы тут же бросились сюда… увы, слишком поздно, чтобы схватить этих негодяев на месте преступления. Они не слишком жестоко обошлись с вами? Вы, верно, перепугались?

Этими вопросами он отвлекал Жана и Арлетт от темы готовившегося жуткого убийства и чудесного спасения, ибо то и другое наверняка было делом его рук.

Арлетт не ответила. Она вздрогнула и закрыла глаза.

Однако спустя примерно минуту она все же прошептала:

– Да, я очень испугалась… Очередное нападение… Господи, кто же это на меня так ополчился?

– А кто заманил вас в этот гараж?

– Женщина… я видела только одну женщину. Она привела меня в эту мансарду, повалила на пол…

И тут девушка – несмотря на испуг, по-прежнему терзавший ее, хотя она и была под защитой двоих мужчин, – твердо добавила:

– Это была та же самая женщина, что в автомобиле… Да-да, я совершенно уверена, что это она… Я запомнила ее манеру держаться, ее хватку, ее голос… да, та самая, что в первый раз… женщина… женщина…

Внезапно Арлетт умолкла: она была обессилена, ей требовалась передышка. Мужчины ненадолго оставили ее, выйдя на узкую площадку перед мансардой; там они и стояли, лицом к лицу.