– Единственный вариант – Трансляция, – пожимаю я плечами. – Доложить по расследованию для Трансляции.

– Отлично, – кивает командующий и замолкает.

Трансляция – это доведение информации до Человечества или всех Разумных, то есть включая наших друзей. Так как решения у нас принимаются сообща, то важно мнение каждого разумного, вне зависимости от расы, а тут у нас три единицы, поэтому трансляция предполагается. Мы идем на «Марс», и это значит, что нам с Улей предстоит встреча с легендарными личностями. Не напугали бы мне напарницу, ей хватит стресса.

Темно-зеленые стены военного корабля подтверждают мои выкладки, а впереди подъемник, выглядящий иначе, чем на Главной Базе. Тут явно все заточено именно на скорость, поэтому кабина напоминает контейнер пневмопочты. Оценивая скорость, я только убеждаюсь в своей правоте: несколько мгновений, и мы уже на командном уровне, о чем говорят указатели на стенах.

Мария Сергеевна, глава группы Контакта, выглядит улыбчивой женщиной, с очень добрым, даже каким-то ласковым взглядом. Легкой улыбкой поддержав нас, она приветствует старших товарищей, которые сразу же переходят к сути нашего визита. Сначала, разумеется, здороваются, затем товарищ Винокурова приглашает всех за стол, а вот потом…

– Наши следователи дадут краткую выжимку, – сообщает товарищ Феоктистов, – а вот после поговорим.

– Сначала трансляцию проведем, – поправляет его Мария Сергеевна. – А там и поговорим.

– Ты чувствуешь, – командующий Флотом констатирует факт, показывая тем самым, что проблему он понял.

Нам дают слово, при этом Уля как-то беспомощно на меня оглядывается, вызывая искреннее беспокойство. Для нее подобное поведение совершенно нехарактерно! Что с ней? Надо будет после обязательно поговорить, а сейчас я, мимолетно погладив ее по руке, начинаю свой рассказ. Наладонник мне в этом помогает, благо цепочку событий я выстроил заранее.

– Враг уничтожает творцов, – объясняю я Марии Сергеевне то, что она, по идее, и сама отлично знает. – Поэтому задачей его было программирование Ка-энин на уничтожение максимального числа оных, без различия расы. Но так как цель в данном случае была определена, то…

Я объясняю ей, почему не виноват сын Наставника и что сейчас нужно сделать, чтобы он смог пережить открывшееся. Ну а дальше рассказываю обо всех наших шагах на пути к решению. Несмотря на то, что Враг обнаружен, у нас остаются еще дети, которых спасти можно, причем это спасение никак не повлияет на основную историческую линию.

И тут вступает Уля. С болью в голосе, со слезами на глазах она рассказывает главе группы Контакта то, чему мы стали свидетелями. Она уже готова заплакать, когда Мария Сергеевна останавливает нас, кивнув, а вот в глазах командующего флотом сочувствие. Он все отлично понимает и сопереживает нам, даря понимание – все сделано правильно.

Почему-то поначалу я чувствую неуверенность, но Илья все понимает, начав доклад. Я слушаю, что он говорит, осознавая: подозревали мы не того. Правда, подозревать ребенка мы и не смогли бы. Напарник мой выстроил все находки в единую схему, а я пытаюсь представить этого ребенка, которого приняли, полюбили, а он в ответ… Стоп! А ребенок ли?

– Таким образом, согласно медицинскому заключению, мозг Ти-касс третьего необратимо поврежден, – заключает Илья. – Он, конечно, враг, но…

– Решать будет Человечество, – вздыхает Мария Сергеевна. – Давайте готовить Трансляцию. Кстати, а как именно вам пришло в голову заподозрить пилота?

– Это Ульяна, – удивляет меня напарник. Я уже хочу возразить, но он останавливает меня взглядом. – В мнемограмме юноши был тот самый тяжелый момент. В какой-то момент взгляд его, видимо, на мгновение остановился на пилоте своего звездолета. Он улыбался, проявляя эмоции, то есть точно не был под контролем. Ульяна обратила мое внимание на этот факт, и картина сложилась.