Тяжкая дума окутала разум Максимыча: «Как же я докатился до такого критического состояния финансов?» Весомость думы отягощалась, собственно, даже не сиюминутностью создавшегося положения. Неизвестно откуда взявшемуся прозрению вдруг открылась вся мутная картина последних дней его существования, когда вспоминались лишь первые два часа каждого дня, мало чем отличавшиеся друг от друга, отпечатанные, как под копирку. Первое пробуждение в три часа ночи и полстакана водки со стаканом воды. Пробуждение второе – около восьми утра, убогая забегаловка за углом квартала и сто пятьдесят грамм зеленого зелья, поглощаемые тремя глотками. Иногда бутылка пива вместо закуски. На этом кино дня с коротким сюжетом заканчивалось. Остальное, как во сне: помещение кухни в полумраке, короткий диван у туалета, проходящие мимо ноги на уровне горизонта глаз, лицо жены, проверяющей пульс, чьи-то руки, укрывающие одеялом, звуки негромкого голоса и надоедливая кошка со своими призывами, возможно, к трезвой жизни.

Как ни крути, картина получалась невеселая. Нечаянный взгляд в зеркало окончательно ее испортил: на него уставилась красная, невероятно опухшая физиономия с глазами-щелками и посиневшим носом. С трудом узнав себя, Макар Максимыч перекрестился. Что-то еще теплилось в пропитой душе, тянулось к всплытию из темноты, к еле заметному светлому пятну, там наверху, как к проруби во льду со дна – на воздух, из липкой стылой грязи – к свободе, к другой жизни. Но клешня алкогольной зависимости держала Максимыча за горло, не оставляя шансов подышать свежестью давно забытых дней со светлой головой.

– Ладно, Крись, ты меня прости, не умрешь без своего «Вискаса», на хлебушке перебьешься, а я концы могу отдать из-за твоих запросов. Короче, мне пора… – Максимыч натянул на седеющую голову видавшую виды мятую кепку и пошел в знакомом до боли направлении.

Не доходя двадцати метров до рюмочной, Максимыч остановился перед неприглядной и несколько пугающей картиной. Совсем недалеко от дороги валялся небольшой трупик собаки, видимо, раздавленной автомобилем и выброшенной в ближайшие кусты. И этот черно-белый окрас бедной собачки, прямо как у Криськи, сразу бросившийся в глаза, как ленточкой черно-белого ограждения, прервал протоптанную дорожку в никуда, ясно предупреждая – дальше, милый, твоя могила.

Железная клешня зависимости на горле разжалась, Максимыч вдохнул открытым ртом кусочек утренней свежести… и развернулся к гастроному за пакетиками «Вискас».

Радости Кристины не было конца, ее мурлыканье и чавканье разнеслись по всем уголкам помещения кухни. Максимыч снова открыл холодильник, отыскал трехлитровую банку с огуречным рассолом, выпил почти половину, закусил огурчиком и бухнулся досыпать на свой диванчик с полной уверенностью, что уже никогда в три часа ночи опохмелиться он не проснется.

Мы выбираем дороги движения. Дороги жизни выбирают нас. На дороге своего движения ты способен объехать канаву. А на дороге жизни?

Майским солнечным утром Сергей Михайлович направился в гараж за автомобилем. Пришло время сделать первый выезд после зимы с семьей на дачу. Дача досталась ему в наследство от родителей на заречной стороне, а гараж он взял в аренду недалеко от квартиры, всего в получасе быстрой ходьбы, но на другом конце города. И, чтобы добраться от гаража до дачи, приходилось пересекать весь город через центр, где загружалась семья, и далее следовать на заречную сторону по перегруженным автомобилями магистралям и переулкам. Поэтому первый выезд оттаявшего к лету «водителя-подснежника» всегда был душевно неспокоен. Неспокойно было не только по поводу опасений за возможно утраченные за зиму навыки вождения, но и потому, что первый выезд Сергея Михайлович редко обходился без остановки автомобиля по требованию инспекторов государственной автомобильной инспекции – ГАИ, по поводу и без повода. То знак за зиму новый появится на его «любимой дороге» – от гаража до дачи, то радар, спрятавшегося в засаде стража автодороги покажет скорость чуть выше нормы, то еще что-нибудь. Сергей Михайлович рассуждал здраво, что теоретически на этот раз все должно обойтись без приключений: не каждый же раз… Хотя оставались маленькие сомнения.