БОБ: Thank you, it’s interesting! Here’s my address.
КОРЯК: Кен'ын ятыль'атыткын тав'алу тыв'улыткын'ына. Иг'ын'ынак г'ымнан тыткылал'атыткын.
ЭЛИС: Did the Koryak find the bear?
СЕРЖ: Он медведя отпугивает, чтобы юколу у него не таскал.
ЭЛИС: Ask the Koryak if it’s OK for me to write a book about him. I will come back to Kamchatka to study aborigines.
СЕРЖ: Элис хочет вернуться на Камчатку, чтобы написать книгу про коряков, вы не против?
КОРЯК: Пыса. Г'ыммо мыяярыткук то ман'ан'так.
ВОЛОДЯ: Сейчас будет этно-концерт.
СЕРЖ: It’s OK. А я попрактикуюсь в английском с Элис.
ЛИЗ: Kolya, I invite you to Idaho, where we can observe Monarch Butterfly.
СЕРЖ: Лиз тебя к себе в Айдахо зовёт, бабочек ловить.
КОЛЯ: Бабочка Данаида Монарх? Да это же мечта! Конечно, я приеду, спасибо.
ЛИЗ: And we can compare it with Kamchatka butterflies.
КОЛЯ: И сделаем сравнительный анализ с камчатскими бабочками.
БОБ: And dragonflies.
СЕРЖ: И со стрекозами.
КАТЯ: Володя, сыграй и ты на гитаре туристам на прощание. Ты так классно играешь!
ВОЛОДЯ: А знаешь, Катюша, пожалуй, надо будет купить тебе новую печку.
КАТЯ: Какой ты у меня молодец!
ЭЛИС: Thank you, I liked Kamchatka a lot, especially local people.
ЛИЗ: Oh, yeah, and butterflies! And mushrooms!
БОБ: And fur-trees, and dragonflies!
СЕРЖ: Всем спасибо, все свободны!
КОЛЯ: До встречи!
КАТЯ: Счастливо!
ВОЛОДЯ: Ауфидерзейн!
КОРЯК: Энн'ынав» мирикантуристав» лаласэл'у. Манкэт г'алк'ылли нинвит-кэн'ын?
МЕДВЕДЬ: Опять этот коряк!
Парикмахерская
Недавно я обратил внимание, что посещение парикмахерской с каждым разом обрастает для меня непредвиденными сложностями. Когда я чувствую, что волосы над ушами торчат во все стороны, а окружающие странно на меня поглядывают, я понимаю, что пора идти стричься.
Звоню знакомому парикмахеру, чтобы записаться на стрижку. Однако выясняется, что свободное время есть только днем. Поскольку я работаю, такой вариант мне очевидно не подходит. Кроме того, очередь на стрижку составляет минимум неделю. Такое ощущение, что чем больше парикмахерских открывается в городе, тем чаще туда ходят стричься. Некоторые, видимо, только этим и занимаются.
Спустя время, когда из зеркала на меня смотрит Никита Джигурда, а знакомые и коллеги вздрагивают при встрече со мной, приходится идти в парикмахерскую, расположенную недалеко от дома, в выходной день.
Визит к парикмахеру сразу обставляется с известной долей пафоса. Накануне у меня звонит телефон, и томный голос незнакомой девушки интимно сообщает мне, что «я записан к ним». В голове проносятся мысли о тайных собраниях в особых клубах, но потом девушка уточняет – «на стрижку».
Когда я захожу в парикмахерскую, меня встречает администратор. Отрезание волос никогда не начинается немедленно. Сначала меня усаживают в кресло на входе, иногда даже предлагают выпить благородные напитки, дают в руки глянцевый журнал с женскими прическами. Наверное, они все посещали специальные семинары на тему «как расслабить клиента, чтобы выудить у него все деньги».
Странное дело – раньше, когда у меня на голове была густая шевелюра похожих на колючую проволоку волос, стрижка «под канадку» занимала от силы минут 10 и стоила копейки. Сначала парикмахер делала несколько размашистых движений электрической машинкой по бокам и сзади, равняла над ушами и виски, потом ножницами, похожими на садовый секатор, выстригала чёлку. В завершение процедуры женщина в халате два раза опрыскивала лицо одеколоном из флакона со смешной резиновой грушей.
Теперь всё иначе. Я начинаю подозревать, что продолжительность и стоимость процедуры меняется обратно пропорционально количеству волос, оставшихся вокруг моей заметно обозначившейся лысины.