Переваливаюсь через борт и оказываюсь на палубе размером с футбольное поле. Передо мной стоит парень в морской форме.

– Он с нами, – говорят португальцы ему, указывая на меня.

– Документы у тебя есть? – спрашивает моряк.

Я достаю из куртки пластиковые права на вождение, которые получил в Америке. Парень изучает права, затем недоверчиво рассматривает меня. На мне – джинсы, куртка «пилот» американских ВВС, кроссовки и бейсболка. Понимаю, что выгляжу как типичный шпион из советских фильмов.

– Ты русский?

С грустью представляю обратную высадку на МРС по шторм-трапу. Больше всего на свете мне хочется сейчас быть русским.

– Да, да, я русский!

Меня приводят на мостик. Капитан хмуро выслушивает доклад молодого третьего помощника, который встречал меня на палубе. До меня доносятся загадочные фразы: «граница закрыта», «внесём в роль», «проблемы с пограничниками».

– Разместите его в каюте второго радиста, – наконец говорит кэп.

«Судовое время – восемь часов. Команда приглашается на завтрак!» – утром меня будит бодрый голос из репродуктора. Умываюсь, ищу камбуз по табличкам на дверях. Навстречу попадается лысый.

– Ты кто?

– Я переводчик с иностранцами. А ты?

– Реф.

– А! Как там, аммиак по трубкам бегает?

– У нас не аммиак, а фреон.

После завтрака выхожу на палубу. Кругом – бескрайнее море. «Товарищ, я вахту не в силах стоять…» – звучит в голове мелодия. Поднимаюсь на мостик. Там дежурит мой вчерашний друг с палубы.

– А где мы? – интересуюсь я.

– Вон там, впереди – Магадан.

– Магадан? – пытаюсь вспомнить карту Дальнего Востока из курса географии. – А Петропавловск?

– До него дня три идти, – весело отвечает третий помощник.

Я слегка озадачен. Из вещей у меня с собой: пачка сигарет, зажигалка, американские водительские права и 100 рублей.

Днём швартуемся к плавбазе. Нас с португальцами сажают в железную люльку. Она закреплена между двумя судами на железных тросах, которые поднимают специальные краны. Во время пересадки слышится скрежет, и мы останавливаемся. Люлька раскачивается над водой между бортами. Стараюсь не смотреть вниз.

Наконец мы выгружаемся на плавбазе. Нас ведут в огромный трюм, доверху заполненный картонными коробками с рыбой. Португальцы выбирают один ящик, открывают его. Они долго рассматривают рыбу, потом спрашивают:

– Что это?

– Камбала, – отвечает технолог.

Удовлетворённые ответом, португальцы возвращаются на ТР.

Вечером они угощают нас коньяком и сигарами в каюте капитана. Оказывается, пароход приписан к Архангельску, но у экипажа стало мало работы, поэтому судно зафрахтовано на Камчатку. Португальцы учат меня ругаться на своём языке («Вай по каральо!»). Я обучаю их нецензурным выражениям родного языка. Кульминацией вечера становится презентация коренастым своих татуировок на плече и спине. Там нарисованы какие-то молнии, мечи и копья.

– Спецназ, – комментирует португалец. – Ваши русские ребята – крутые. Мы в Анголе сталкивались…

«Судовое время – восемь часов. Команда приглашается на завтрак!» – на следующее утро слышу я из громкоговорителя. Встречаю лысого.

– Аммиак по трубкам бегает?

– Не аммиак, а фреон.

– Ладно, слушай, а где тут сигареты взять?

– Сейчас что-нибудь придумаем.

Лысый берёт коробку рыбы, садится в люльку и исчезает в глубине плавбазы. Через час он возвращается с двумя блоками корейских сигарет.

– К ним недавно перегрузчик из Кореи швартовался, – объясняет он.

Боцман зовёт меня играть в настольный теннис на водку. Проигрываю несколько партий. Боцман записывает количество выигранных бутылок.

Третий помощник зовёт подежурить на мостик ночью. У него «собачья вахта» – с 4 до 8 утра. Рассказываю ему про Америку. Он угощает чаем с галетами из пайка НЗ.