Старший лейтенант Т.М. Мочалин приказал мне и младшему сержанту Борису Уцыну отвести пленных в штаб дивизии. Нам не хотелось отставать от взвода и тащиться с пленными в обратный путь, но пришлось подчиниться приказу. Мы построили пленных в колонну и повели их в только что отвоеванное село. Каждому пленному солдату дали свою кличку, а их набралось ровно десять человек. Того молодого солдата с факелом в руках, которого я пленил в сарае, мы назвали «Поджигателем», пожилого немца, у которого отобрали драгоценности – "Богачом", а его молодого красивого напарника – "Арийцем”. Веселый и добродушный ефрейтор, который нес винтовку вверх прикладом и сам сдался в плен, стал "Добровольцем". Пленные шли молча, опустив головы, изредка бросали на нас косые взгляды. Мы идем по одной из улиц села Добысно, здесь много войск – это наш полк. Подходим к мосту, к тому самому. Здесь настоящее столпотворение. На той стороне реки много войск и обозов, которые пытаются переправиться на эту сторону. Мы идем в обратном направлении.

– Куда прешь? – заорал на нас толстый усатый старшина, перегораживая нам путь повозкой.

Я приказал пленным прижаться к перилам моста, чтобы дать возможность проехать груженым повозкам. Старшина взмахнул кнутом, лошадь рванула повозку, и она с грохотом покатилась по пляшущим бревнам. "Богач" не удержался на таком бревне, схватился рукой за перила, которые оказались перебитыми осколками мины, и полетел в воду, крича во всю глотку. Старшина глянул вниз и спокойно сказал:

– Черт с ним, пусть тонет.

Я же подбежал к краю моста и крикнул на немцев:

– На помощь! Чего стоите!

Те бросились помогать своему товарищу и под гогот наших солдат вытащили его из воды. Мы оказались в центре внимания ездовых и нас беспрекословно пропустили через мост. Когда мы вышли не берег, то Бориса Уцына с нами не оказалось: мой друг под шумок смылся из нашей компании. Так я остался один с десятью немцами.

Случай этот произвел сильное впечатление на пленных. Они подняли головы и стали смотреть на меня другими глазами. Особенно оживился "Доброволец". Он весело посмотрел на меня и стал рассказывать, как "Богач" чуть не ушел на тот свет. Остальные слушали и потихоньку смеялись.

– Кто такие? – услышал я строгий окрик. Поворачиваю голову и вижу, как из легковой машины выходит майор.

– Товарищ майор, сержант из хозяйства подполковника Боричевского сопровождает пленных в штаб дивизии, – бойко доложил я.

– Где взяли?

– В бою за село Добысно.

– Им плакать надо, а они смеются, – сказал майор.

– Для них война кончилась, вот они и радуются, – ответил я.

– Ты им не верь, – сказал майор, сел в свою машину и укатил.

Немцы насупились и умолкли. Я подошел к "Добровольцу" и спросил:

– Как тебя зовут?

– Вильгельм Эбнер, – тихо ответил он.

– А тебя? – обратился я к "Арийцу".

– Меня зовут Фриц Краммер, – ответил "Ариец" и спросил в свою очередь, – А как Вас?

– Иван, – ответил я, улыбаясь.

– Иван и Фриц! Как это интересно! – воскликнул Эбнер.

На самом деле, это было интересное совпадение. Ведь мы – русские солдаты всех немецких солдат звали "Фрицами", а немецкие солдаты, в свою очередь, всех нас, русских солдат, звали "Иванами". И вот сегодня встретились двое, один из них настоящий русский Иван, а второй настоящий немецкий Фриц. Это было знаменательно, и, конечно, немножко смешно.

Фриц Краммер шел рядом со мной и учтиво заглядывал мне в лицо. Он рассказывал, что родился и жил в Берлине, его отец учитель. С другой стороны от меня шел обер-ефрейтор Вильгельм Эбнер и тоже пытался рассказать о себе, но его перебивал Фриц.