– У, гад, говори, где награбил! – закричал на немца Борис Уцын и не по-военному, а по русскому обычаю схватил его за грудки и начал усиленно трясти. Немец молчал и не сопротивлялся.

– Ладно, хватит, – вмешался я и стал собирать рассыпанные на землю драгоценности.

– Да, прекрати ты, – тоже не выдержал Николай Калинин и оттолкнул Бориса от пленного. Мы не фашисты и пленных не бьём.

Когда мы вышли из низины с пленным, споря кому из нас вести их к Виктору Чурбанову, в одной из траншей над бруствером я увидел движущуюся прикладом вверх винтовку. Я бросился к этому месту и увидел, что ещё один немец шёл добровольно сдаваться в плен. Мы его присоединили к этим двум пленным.

Бой стал затихать, к нам подошли ещё несколько разведчиков и тоже с пленными.

– Ребята, смотрите, – крикнул Фёдор Акимов, указывая на группу разведчиков, шедших от подножья бугра, где только что закончился бой. Впереди шёл старший лейтенант Т.М. Мочалин, низко опустив голову. Остальные несли в палатке что-то тяжёлое и хрупкое. Моё сердце дрогнуло и почувствовало что-то неладное. Когда процессия подошла ближе, то я увидел на окровавленной плащ-палатке лежащего капитана. Он был ранен, автоматной очередью была прошита его грудь. Его лицо было бледным, глаза – закрытыми. Ребята осторожно положили капитана на землю. Я подбежал к раненому капитану, открыл свою полевую сумку и высыпал драгоценности прямо на плащ-палатку. Рядом с бледным и тихо стонущим командиром эти блестящие на солнце, красивые и дорогие вещи были противоестественными и лишними. Старший сержант Фёдор Акимов нагнулся и рассовал их по карманам нашего командира.

Вдруг послышался тонкий свист летящих из-за бугра фашистских мин. Не успели мы принять меры, как вокруг нас стали рваться мины со всех сторон. Кто не успел спрыгнуть в траншею, бросился плашмя на землю. Стоящие поодаль пленные присели на корточки и прикрыли головы руками. Бежать в траншею они побоялись. Миномётный налёт был коротким, но сильным, он был последним «аккордом» отступающих фашистов.

– Ребята, капитана опять ранило! – тревожно воскликнул Сергей Петялин, первым поднявшимся с земли. – Вот, смотрите, в ногу, здесь раны не было.

Выше колена правой ноги брюки капитана были разорваны, и из этой дырки вытекала кровь. Старший лейтенант Т.М. Мосалин вытащил индивидуальный пакет и перевязал им рану.

В этот момент с противоположного берега ударила наша артиллерия, которая окончательно рассеяла фашистских солдат. Село Добысно перешло в наши руки. Вскоре к нам подошёл командир нашего полка подполковник К.В Боричевский, который приказал отправить капитана в медсанбат, а пленных отвести в штаб дивизии. Все разведчики – участники этого боя получили от него благодарности, а некоторые, наиболее отличившиеся, получили награды. Я был награждён медалью «За Отвагу».

Когда началась война, я окончил девять классов и жил в одном глухом сибирском селе. К нам в село приехало много эвакуированных жителей из Москвы и Московской области. В десятом классе я учился, когда шла Великая битва под Москвой. Один эвакуированный из Москвы учитель немецкого языка, за год учебы у него, научил меня разговорной речи на немецком языке.

Прибыв на фронт, и встретив немецких пленных солдат, я, к своей радости, заговорил с ними на их родном языке. Узнав о том, что есть один солдат, который говорит по-немецки, начальник разведки полка нашел меня и пригласил стать разведчиком. Я согласился. Так неожиданно для себя я стал разведчиком, а позже и переводчиком. Через мои руки прошло много немецких пленных солдат. Я хорошо изучил их знаки отличия, награды, солдатские книжки и другие документы. Я часто был переводчиком во время допроса пленных, часто сопровождал их во время конвоирования их в наш тыл. У меня было немало смешных, курьезных и опасных эпизодов и случаев. Об одном курьезном эпизоде я повествую в этом рассказе.