– Его тело и голову перевезли в Иерусалим. Слышала я, туда ходят богомольцы и исцеляются.

Юстин перекрестился:

– Со мной произошёл такой случай. Ходил я к реке, чтобы набрать глины для гончарного промысла. Там есть обрыв, где я и беру материал. Суждено ли мне было не знать, что земля там достаточно мягкая, или в том был промысел Божий? Не успел я опомниться и понять, в каком положении нахожусь, как ощутил себя летевшим с крутого обрыва. Если б вы знали, братья, каково было моё отчаяние, ведь, судя по всему, высота была огромная, и я должен был разбиться и разлететься на куски плоти. «Мученик Христов, спаси меня, я, тоже, некогда, хотел спасти тебя,» – только это успел я произнести мысленно. Затем я потерял сознание, я подумал, что умер, ибо увидел какой-то белый силуэт, словно сотканный из облаков, который собирал мои кости. Он сказал мне: «Очнись, и не ходи сюда больше за глиной». Я могу поручиться, что сам Пантелеймон – угодник Божий приходил ко мне.

Юстин умолк, понаблюдал за остальными, что задумались над рассказом, затем продолжил:

– Завтра отправляюсь в Иерусалим, чтобы принять веру Христову и поклониться ему.

– Возьми с собой это, – пресвитер Ермолай вложил в ладонь ремесленника небольшой предмет.

– Что ты мне даёшь?

– Взгляни, – произнёс Ермолай.

На его руке лежала маленькая иконка с изображением лика Христа – Спасителя. Учитель улыбался, глядя на ремесленника своими лучистыми голубыми глазами.

– Пантелеймон оставил её мне, а я дарю тебе, – Ермолай показал на свой посох в углу, – завтра я, тоже, отправлюсь в странствие с тобой. Мне хотелось бы разыскать последователей двенадцати апостолов, чтобы встретиться с ними и иметь духовные беседы. Я вернусь через несколько месяцев проповедовать с ещё большей силой и написать лик Пантелеймона. Фессалина, останешься ли ты присматривать за домом в моё отсутствие?

Бывшая рабыня кивнула:

– Останусь. Каждый день я буду готовить еду и раздавать её людям на поминовение казнённого. – Фессалина снова утёрла слёзы со своего старого лица.

– Не плачь – ещё много совершится чудес и много пострадает людей за веру Христову, но, в конце концов, Истина откроется, – пресвитер перекрестился, отвернулся, пытаясь скрыть свои рыдания.

…Отрок открыл глаза, оттого что кто-то слегка прикоснулся к его плечу. Старец в ветхой одежде стоял пред ним с посохом в руке.

– Проводи меня, дитя, – услышал отрок.

– Вы уже уходите, отче?

– Меня ждут другие, чадо. Открой дверь и выпусти меня.

Варфоломею показалось на миг, что старец жаждет ему что-то сказать. Было раннее утро, родители его – Кирилл и Мария еще спали, как и старший брат Стефан. Младший Пётр спал чутким сном на втором этаже в доме. В моленной было пусто; ему так хотелось войти туда и поклониться иконам, а затем открыть святые писания и читать их, как когда-то они читали вдвоём со старцем.

Святой гость понял мысли Варфоломея.

– Не горюй, чадо, читай писания и помни обо мне. Отныне, ты будешь понимать учение и станешь мудрым. Тебя ждёт великое будущее, сонмы ангелов будут окружать тебя и помогать тебе.