– Вот именно такой, – он махнул рукой в сторону своего железного коня. – Я только педали приделал для удобства…

– А в Москве-то? В Москве-то он был?

– Велосипед – был. Но только без Артамона.

– Как так?

– Да так… Барин его, заводчик, приказал изобретателей бить плетьми за расход ценного металлу не по назначению, а лисапед забрал. И сам повез в Москву…

– И?

– И все. Не видали тут больше ни барина, ни лисапеда. Артамон с отцом сбежали сюда, в Суксун – от греха подальше. Жили себе, работали на кузне и мастерили, конечно, но уже тайно, потихоньку… Я так думаю, что немцы сперли наше изобретение вместе с барином. Немцы они такие… – он покосился на Стасин велосипед фирмы «Anlen».

– А от краеведов-то вы почему прячетесь? – не поняла Стася.

– Да… – Артамон отмахнулся. – Одни беды от них… Вынюхивают…

– Ну так и что, пусть вынюхивают. Надо все рассказать. Чтобы правда…

– Тсс…, – оборвал он ее. – Где краеведы, там и власть. Глядишь, снова до немцев дойдет. Опять сопрут…

– Да что сопрут-то?

– Что-что… Машина времени у нас в голбце. С отцом сделали. Думаем вот теперь: выпорют нас за нее или нет?

Я понуро шел по размокшей от мартовской грязи улице, и в голове стреляли маленькие салюты: злость, смешанная с отчаяньем и безумным любопытством…

Была пятница, и еще несколько минут назад я торопился домой: на ужин жена обещала блины, а на полке, только что закачанная в айпад, дожидалась новая книга. В общем, вечер обещал быть спокойным и тихим, как мягкие тапочки. И все это тихое спокойствие было нарушено очень коротким телефонным звонком: жена сказала всего одно слово: «Договор» и тут же отключилась.

Беситься, в общем, было бесполезно: договор есть договор. Перезванивать, в общем, тоже: сразу после звонка телефон она отключала – проверял уже… Тем не менее я, ясное дело, бесился.

А ты бы на моем месте?!

Странный этот уговор-договор мы с Лизой заключили, когда я предложил ей пойти в ЗАГС. А до этого были бесконечные месяцы ухаживания.

Ей-богу – славная девочка, но странная. Да что тут крутить – влюбился-то я с первого взгляда, да прям по Булгакову: ножом под сердце, обухом по голове. Увидел только фигурку эту точеную, лисью ее мордашку с родинкой на левой щеке, голос ее звонкий услышал – и все, пропал. А когда разглядел походку: идет, и вроде бы танцует – то окончательно обалдел. А главное где увидел – вот ни за что не поверите! – в библиотеке. Это в наше-то время, когда Гугл рулит, а молоденькие девушки максимум на что способны, так это досмотреть до конца какой-нибудь фильм, да и тому предпочтут ролики в Ютубе… А эта, понимаете, сидела и скромненько так читала «Характеры» Теофраста – старенькое такое издание. Не удержался я тогда, тихо так сказал: «Болтливость – если угодно дать ей определение – это, скажем, невоздержность в речи». Подняла она глаза – два огромных зеленых омута – и ответила, тоже тихо, но очень отчетливо: «А болтун вот какой человек…», указала на меня тонким пальчиком и засмеялась – переливчато так, колокольчиком. Тут-то я и пропал…

…В кафе – легко, в кино – запросто, на дискотеку – почему бы и нет? Все что угодно, кроме личной информации. Лиза – и все тут. За месяц знакомства даже не выяснил, где она живет. Общаемся, веселимся и – вдруг! – «Мне пора, пока», и будто не было ее. Позвонить ей можно хоть ночью, смс-ками – хоть рассказы пиши: ответит. Красота, образованность, манеры.

Однажды, купившись на теплоту в голосе, попробовал поцеловать. Посмотрела удивленно:

– Уверен, что тебе это нужно?

Кивнул: уверен.

– Не уверена, что это нужно мне, – заливистый смех. – Мне пора. Пока… любовник.