Но вскоре хороший участок поля закончился, дальше пошло бывшее кукурузное поле. Здесь комбайн срезал стебли кукурузы довольно высоко, возможно специально, чтобы улучшить снегозадержание, снега здесь было по колено, и идти стало очень тяжело. Очень быстро Галя устала так, что никуда идти ей уже совсем не хотелось, да и сил больше не было. Галя села на пустую сумку, которую везла с собой, чтобы набрать в нее из дому продуктов, и опять горько заплакала. Ну зачем она поехала домой этой последней электричкой? Лучше бы она на нее опоздала. Переночевала бы эту ночь вместе с подругами на квартире у Степановны, где она снимала койку, все же лучше бы было, чем теперь торчать теперь здесь одной и в чистом поле. Зря она не послушалась подруг, которые отговаривали ее от этой поездки. Поехала бы спокойно завтра, спокойно села бы на автобус, и, без проблем, доехала бы до села. Пока она так сидела и думала, усталость немного прошла, и она смогла идти дальше. В молодом теле силы восстановились быстро. Теперь она уже шла не торопясь, экономя силы. Пару раз еще садилась отдыхать, но уже без слез и страха. Набиралась сил, и шла дальше. Часов у нее не было, и сколько времени уже была в пути, она не знала. Когда она в очередной раз хотела сесть отдохнуть, ей показалось, что впереди что-то темнеет. Она прошла еще немного, и увидела, что это чей-то сарай, стоящий на краю села, который уже наполовину был заметен снегом. Ура! Она дошла! Такой радости как сейчас, она еще никогда в жизни не испытывала. Откуда и силы взялись, пошла дальше, и вышла на улицу. Она узнала эту улицу. Оказывается, она вышла к селу немного левее колхозной фермы. Правее, буквально на соседней улице, живет ее бабушка Харитина, мать ее мамы. Когда-то, у этой ее бабушки было одиннадцать детей, и ее мать была самой младшей среди них. Сейчас в живых осталось только пятеро, три сына и две дочери, всех остальных, в том числе и мужа, забрала война. Все оставшиеся в живых дети живут отдельно, у них свои семьи, а бабушка живет одна, в той самой маленькой халупке на краю села, в которую ее переселили вместе со всеми детьми после раскулачивания. А раскулачили их потому, что у них в хозяйстве были две коровы и две лошади, не посмотрели, что эти коровы и лошади тринадцать человек кормят.

Сил у Гали прибавилось, и, несмотря на то, что на улице снега было по пояс, гораздо больше чем в поле, она сравнительно быстро добралась до хатки бабушки. Света в окнах не было, бабушка уже спала. Галя постучала в окошко, и бабушка открыла дверь, даже не спрашивая, кто пришел.

– А Вы почему не спрашиваете, кто пришел? – удивилась Галя.

– А зачем спрашивать? – успокоила ее бабушка, – брать у меня нечего, так что, чужой не придет. Ты то откуда так поздно?

– Я с Чугуевского поезда, – сообщила Галя.

– Через поле пешком шла? – удивилась бабушка. – Туда уже лет десять никто не ходит, чего тебя туда занесло? А если бы заблудилась? Замерзла небось? Вон какая метель на улице.

– Да, – призналась Галя, – замерзла.

– Залезай на печку, и грейся, – сказала бабушка, – а я тебе сейчас чая с малиной настрою, чтобы не простудилась. Родители небось волнуются, что ты не приехала?

– Нет, не волнуются. Они не знают, что я приеду.

– Это, наверно, даже хорошо. Тогда оставайся ночевать у меня.

Сидя на печке, Галя быстро согрелась, а после выпитого чая ей стало совсем хорошо. И ночное путешествие в пургу через поле, где она чуть не погибла, ей уже не казалось таким страшным, как тогда, когда она там находилась.

– Может ты что-то покушать хочешь? – спросила бабушка.