Андрей, слегка задумавшись, почему-то спросил Наиля, – «А сколько таких заявок приходится оформлять?». «Ну, несколько станков в год, пять или шесть», – ответил добрый Наиль. Он и в самом деле был очень добрым, милым человеком. Даже купил нам пачку чая, выстояв в очереди в с пяти до девяти утра. Но зачем учиться пять с половиной лет, чтобы выполнять вот такую «сверхсекретную» работу, которую Наиль делал уже, как молодой специалист, третий год подряд? Вопрос этот, видимо, так заинтриговал Андрея, что в какой-то мере решил его дальнейшую судьбу, как дизайнера. Что же касается меня, то я был по-настоящему потрясён тем, что такая глупость на самом деле существует в реальном, осязаемом мною мире, где люди спят на работе после обеда, где есть спецохрана и спецпайки, где могут спокойно своровать технические идеи, наделив станок ненужной кнопкой, где за высоченным забором с колючей проволокой люди думают, что они работают.

Но вернёмся к торговому знаку этого НИИ. Поскольку завод был сверхсекретный, он не имел зарегистрированного торгового знака. Задача была поставлена «сверху», а посему должна была быть реализована в кратчайшие сроки. Вот и наступил звёздный час Григория Викторовича. Его гений управленца мелкого звена, замешанный на сермяжной мужицкой смекалке советского инженера с партбилетом во внутреннем кармане, сработал безошибочно. Он официально дал приказ ведущему дизайнеру сделать эскиз логотипа (так называется торговый знак предприятия). А нас с Андреем он лично попросил тоже «немного поработать над этим». «У вас мозги же свежие, ещё не заплесневели!», – добавил он, лукаво улыбаясь.

Мы стали с интересом наблюдать за работой ведущего дизайнера. О, простите ради Бога, Ведущего Дизайнера, ибо это было официальное название его должности – Ведущий Дизайнер НИИ. Перед ним трепетал сам Григорий Викторович, поскольку совершенно не понимал, что такое дизайн вообще, и что такое промышленный дизайн, в частности. Звали его Леонид. Впрочем, можно сказать, что все имена здесь вымышленные, поскольку с тех пор минула уже целая жизнь – родилось, выросло и возмужало целое поколение, к которому относится и мой сын, родившийся за полтора года до описываемых событий.

Леонид выглядел очень внушительно. Высокий и сухопарый, он наверняка занимался каким-то спортом, в отличие от толстого художника Лёхи, умело писавшего плакаты к праздникам. Тонкое интеллигентное лицо с острым носом украшали внушительные модные очки. Аккуратная шевелюра «соль с перцем» как нельзя лучше подчёркивала его значительный умный взгляд Вячеслава Тихонова. Он носил подогнанную к фигуре одежду и наверняка тоже имел партбилет во внутреннем кармане. Общался с нами Леонид очень корректно, близко не подпуская, но позволяя наблюдать за его работой. Ему, наверное, слегка льстило, что студенты учатся у него, как надо работать.

Леонид натянул бумагу на большой планшет и поставил его на свой кульман. В ознаменование важности задания он даже убрал свою губку с глаз долой. Я подумал, что, наверное, это впервые. Примерно три дня он беспрерывно листал толстенные сборники бюллетеней Патентного института, изучая представленные там логотипы и торговые знаки подобных НИТИ предприятий. Затем он зачем-то скопировал около двух десятков знаков на свой планшет, увеличив их раз в десять. Надписи и рисунки, выполненные в туши заполнили всё свободное пространство планшета. «Ну да, всё, как на первом курсе у нас в институте», – подумал я тогда. Основным отличием была серьёзность и важность всех его движений и действий.