– Вы проезжаете мимо исторического памятника. Это одни из первых подбитых вражеских танков в Отечественной войне!..

– Ну, ладно, с несерьёзностью мы разобрались. А вы ещё сказали – на грани анекдота…

– А это тоже неизвестно – для кого анекдот. Для всей дивизии это был анекдот, а для меня…

Кстати, это тоже 22 июня было, в тот же день. Довольно скоро наши командиры поняли, что немцы пошли мимо нас на Ленинград, нас игнорировали, поэтому надо было готовиться к передислокации, чтобы поактивнее участвовать в боях. Образовалась у нас такая пауза, затишье, всему личному составу выдали гранаты.

Получил гранаты и я. Прицепил на пояс несколько «лимонок» – это круглых таких, Ф-1 назывались. Прицепить-то прицепил, а внутри меня самокритика грызёт: уж кто-кто, а я знаю, что за всё время обучения в училище мне ни разу не пришлось бросить боевую гранату. То ли экономили их, то ли считали, что артиллеристам это ни к чему, уж не знаю, но обучали нас этому делу только теоретически, а курсант – он, сами понимаете, и мимо ушей что-то пропустить может. Ну, на физподготовке бросали мы деревянные с железной оболочкой, а по-серьёзному – нет, ни разу.

И вот, зная это всё, я соображаю, что гранаты эти на сей момент для меня всё равно, что булыжники, толку от них мало, разве что немцу прямо в лоб попадёшь. А раз так, то надо попробовать хотя бы раз.

Сказано – сделано. Пошёл в сторону от позиций, а там, на краю, угловой такой окопчик был, то есть углом был вырыт.

Ладно, подойдёт. Вокруг – никого. Спустился я, снял гранату и всё сделал правильно: отогнул усики проволочные, выдернул кольцо… Всё сделал, кроме одного – надо было прижать рычаг, а я забыл. И прямо у меня в руке распрямившаяся пружина выбросила вверх всё это дело!

Я отупело смотрю на руку с гранатой и думаю – мне казалось, что очень медленные мысли у меня были, – ну, всё, сейчас взорвётся, отвоевался…

Сам не понимаю, как я из этого ступора вышел. Я её всё-таки бросил. Но опять-таки нервы подвели, и упала она прямо на бруствер, на землицу эту. А она-то давно выкопана, уже уплотнилась, и граната потихоньку скатывается в окоп, прямо на меня.

Каким уж чудом сообразил я, что можно укрыться за углом окопчика?! Сиганул туда.

Тут она и рванула.

Я остался цел, ни царапинки. Только несколько дней походил с ватными затычками в ушах – кровь шла от воздушного и звукового удара…

Но и здесь, правда, плюс обнаружился: не слышал я, как по всей дивизии анекдот про мой «подвиг» рассказывали…

– Служил я ещё до войны. Семь месяцев уже отслужил, а тут она и долбанула. В принципе все знали, что она будет, только вопрос – когда? А тут и этот вопрос сам собой снялся. У нас дислокация была далеко от границы, поэтому сразу после начала войны погрузили нас в эшелоны и привезли на станцию Добруш в Белоруссии. А оттуда уже поехали на машинах, у нас спецмашины были с оборудованием…

– А в каких это вы войсках были, что спецмашины у вас?

– Служил я в корпусной артиллерии в таком подразделении, которое называлось так: служба артиллерийской инструментальной разведки, а в быту коротко АИР. Командиром нашего дивизиона был капитан Здор. В общем, прибыли мы на Днепр. Стали. И стоим. День, два, три… Где-то грохочут бои, люди гибнут, немцы рвутся вперёд, а мы стоим. Нет приказа. Вот в такое положение никому не пожелаю попасть. Стояли две недели! Будто ждали, пока немцы сами к нам на поклон подойдут. Не знаю уж, в чём была причина. То ли забыли о нас, то ли стратегический расчёт не оправдался и силы противника пошли в другую сторону, но только самим-то немцам наше стояние, о котором они были осведомлены, доставляло немалое удовольствие.