– Мы наслышаны о вашем уникальном опыте глубинного бурения и считаем, что вы могли бы стать незаменимым консультантом, – охотно объяснил звонящий. – Вам интересно наше предложение?

– Я… – Штейн переложил сотовый от одного уха, обожженного дыханием из трубки, к другому. – Мне интересно, да. Конечно, мне интересно!

– Михаил Семенович, – вкрадчиво попросил голос, – а вы не могли бы сейчас подъехать в наш офис? У нас сейчас проходит совещание, и мы как раз обсуждаем вашу кандидатуру. Наравне с прочими. Но если бы вам удалось быть здесь, скажем, через полчаса-час, мы бы даже не стали рассматривать других претендентов на должность…

– Я, простите, сейчас никак не могу! – закричал Штейн. – У меня сейчас очень важное выступление.

– Михаил Семенович, – голос стал строже. – Нам очень хотелось бы переговорить с вами до вашего выступления. Не помню, сказал ли я уже о зарплате консультанта? Она составляет около пятнадцати тысяч условных единиц в месяц, но для специалиста вашего уровня…

– Я не смогу! – твердо сказал Штейн. – Сначала на выступление, потом – к вам! Никак иначе.

– Это вы так думаете, – отозвался незнакомец.

– А откуда у вас вообще этот номер? – вдруг очнулся от морока профессор.

– От вашей супруги, Михаил Семенович, – усмехнулся человек. – Она, кстати, передает вам привет.

Штейн чувствовал, как его внутренности сковывает мороз.

– Почему же, черт его дери, под землей так хорошо сотовый принимает? – вдруг совсем не о том спросил себя он.

– Это ведь наша исконная сфера интересов и влияния, – словно отвечая на незаданный вопрос, как бы невпопад продолжил голос. – Так что вы не удивляйтесь ничему, Михаил Семенович. До встречи.

Это разве давление? Вот в советские времена давили – так давили!

«Нет, – твердо решил Штейн. – Сначала – запланированный доклад, потом – все остальное. Спасение жены, сопротивление соблазнам, битва с психиатрами – все потом. Служенье муз не терпит суеты».

Он умылся холодной водицей в прокуренном академиками нужнике, взял внучку за руку и двинулся в бой.

Зал оказался наполовину пуст.

– Там снизу, в вестибюле, объявление повесили, что все отменяется! – развел руками профессор Синицын, один из немногих штейновских союзников в этом змеином логове.

– Не дождутся, – нахмурился Штейн. – Посмотри за девочкой, Петр Иваныч.

Михаил Семенович взошел на кафедру, браво оглядел многоголовую академическую гидру, упрямо вскинул подбородок и начал:

– Дорогие коллеги! Тема доклада, которую я заявил на сегодня, претерпела определенные изменения. Сегодняшнее мое выступление окажется немного более революционным, чем планировалось. Как некоторые из вас, возможно, знают, недавно мною была предпринята экспедиция в Иркутскую область, в место предположенного мною разлома, который может оказаться линией будущего раздела тектонических плит.

В аудитории зашептались.

– Однако моими сотрудниками, из которых многие поплатились рассудком, а кое-кто – и жизнью, было сделано удивительное открытие. В результате уникального и беспрецедентного эксперимента по глубинному бурению, проведенному нашей научной группой, было установлено, что при проникновении в вещество земной коры на глубину более чем в три тысячи метров…

В горле пересохло. Зал, завороженный, молчал.

– Уважаемые коллеги… Товарищи… Мы нашли Преисподнюю!

Спрятавшись за толстыми стеклами киссинджеровских очков, Штейн зажмурился. Раз, два, три…

– Позор! – заорал кто-то громогласно.

Кажется, Акопян.

– Мы отказываемся участвовать в этом!

Так, это Шмешкевич.

– Провокация!

Лазуткин.

– Прошу вас дослушать доклад до конца! – набрал воздуху Штейн.