Есть ведь и среди геологов счастливые люди.

Только Михаилу Семеновичу в те двери стучаться уже поздно. Жизнь прошла, все выборы сделаны десятилетия назад. Остается бороться, отстаивать свое. Доказывать. Пусть и нет доказательств.

А Алиса посидела-посидела со своими куклами и полезла к телевизору – смотреть, что там у аппарата с другой стороны.

Вдруг – дверка?

«В результате уникального и беспрецедентного эксперимента по глубинному бурению, проведенному нашей научной группой, было установлено, что при проникновении в земную кору на глубину более чем три тысячи метров, вопреки всем существующим прогнозам и общепринятому мнению, не было обнаружено ни верхней, ни средней, ни нижней коры, сложенной метаморфическими и магматическими породами. На указанной глубине вскрываются огромные полости, населенные весьма своеобразной фауной. Имеем все основания полагать, что нашей группе удалось обнаружить место, известное в мифологии различных народов как Ад».

Ничего себе затравочка, а?

И дальше – сто тридцать страниц отчета о ходе экспедиции, несколько фотографий скверного качества, акустические записи и образцы минералов.

Штейн еще раз оглядел свой труд, аккуратно сложил все в вытертый портфель и выглянул в окошко. Прямо у подъезда стоял современный реанимобиль – импортный, чистенький, выкрашенный в бежевый цвет с оранжевыми полосами на боках. Такие не присылают за простыми смертными. На таких, должно быть, праведников в Рай доставляют…

Или наоборот.

За ним?!

Профессор принялся лихорадочно соображать. Растормошил сонную Алису – благо жена вышла за хлебом, помешать не сможет, – одел внучку, на спину ей – школьный ранец (скоро в нулевой класс), в ранец – свой доклад и фотографии. Минералы рассовал по карманам пальто, замотал лицо шарфом и заковылял вместе с сонной девочкой вниз по лестнице. Может быть, решат, что ведет девочку в садик? Прости, Алисочка.

Вылез на свет божий и сразу – к остановке.

Реанимобиль завелся, моргнул фарами и тихо покатил вслед.

Они вскочили в отходящую маршрутку в самый последний момент. «Неотложка» поползла за ними по пробкам. Лобовое стекло у нее было темное, светонепроницаемое.

Добрались до метро, нырнули в толпу, смешались с человеческим фаршем в мясорубке у эскалатора, протолкнулись кое-как на станцию и сели в первый же поезд. Штейн затравленно осмотрелся по сторонам. Лица у пассажиров были обычными, будто на молнию застегнутыми: каждый в себе.

Так, все пока в норме. Кажется, сбежали. Теперь бы только до Академии доехать, выступить в заявленное время, отбрехаться от оппонентов, а там – гори все синим пламенем. Лишь бы выступить дали… А потом – забирайте хоть к черту на кулички. Хотите – в Кащенко, хотите – в Сербского.

В кармане вдруг запиликал сотовый. Жена!

Вернулась из магазина, дома никого нет, записки он не оставил… Хорошо бы все-таки именно в Сербского: там-то жена до него не доберется. Потому что за Алису она у него всю кровь выпьет. И будет, кстати, права.

Как только телефон в поезде метро принимает, да еще и на их богом забытой линии? Видимо, жене очень надо прозвониться.

Жена, потому что больше этого номера ни у кого нет.

Штейн вытянул сотовый из внутреннего кармана пальто.

Номер не определен.

– Наташа?! – отгородившись горстью от стука колес, прокричал в телефон профессор.

– Михаил Семенович, – ответил незнакомый человек сочным баритоном, перекрывающим вагонную какофонию. – Вас беспокоят из компании «Газпром».

– Что? – У профессора глаза на лоб полезли.

– Из «Газпрома», – подтвердил незнакомец. – Мы хотели бы предложить вам работу.

– Мне?! Почему мне?