Так вот, возвращаюсь из деревни; Люся в «ноги падает» – не вели казнить, катастрофа. «Идем, нас в ментовке ждут».

По пути узнаю ситуацию.

У Люси есть 15-летний сын – это ее боль, ее несчастье; наркотики, алкоголизм и т. д. и т. п. Среди бела дня, не обращая ни на кого внимания, два молоденьких, симпатичных паренька наладились колоться прямо на скамейке у нашего подъезда. Люся возвращалась из магазина. Сердце Люсино заломило от жалости, так похожи были они на ее сына, хотя и постарше. Люся кинулась увещевать их не губить себя.

«И деться-то им некуда, бедные».

– Ребятки, давайте я вам водочки лучше налью, покормлю вас. Я тут вот живу.

Ну и накормила… Те, зайдя в дом, не взглянув даже на водку, принялись Люсю вязать. Примотали к стулу и стали выносить вещи. История банальная.

Что касается вещей, тут в основном пострадал мой приятель, у меня-то считай – нет ничего. А вот он был наказан, не сдержав обещания не загромождать квартиру. И пространство ПАРНИ мне крепко расчистили. Видео, аудио и прочая аппаратура, у жены приятеля целый шкаф красивых нарядов, шуба роскошная была, ну и так далее. И тем не менее для меня это оказалось действительно катастрофой. В моей пустой сумке, что они прихватили, был паспорт. И я сразу оказался бомжом.

В милиции нас ждал следователь.

– Вот, – сразу начал он. – Написала заявление (кивнул на Люсю), квартиру, видишь ли, ограбили. А кто ограбил-то… (и опять ехидно посмотрел на Люсю). Она и ограбила.

Следователь был молодой парень. Спортивный такой, невысокий, худой, остроносый блондин. Весь какой-то вертлявый и, видно, задиристый.

– Вы чего несете, я там все написала.

– Заткнись! – и треснул по столу рукой. – Она, она это. Пусть забирает свое заявление, пока цела. Я ж тебя посажу.

– И не подумаю. Просто не хотите заниматься расследованием, грабителей искать.

– Нашел уже – вот сидит!

Мне от милиции нужна была конкретная и важная вещь. Для того чтоб начать хлопоты по восстановлению паспорта, ОН должен принять у меня заявление о пропаже и выдать свою бумагу, подтверждающую этот факт. А о поиске грабителей я и не думал.

И я примирительно сказал (хотя неожиданно слова мои оказались откровенно издевательскими):

– Люсь, ну ты посмотри на него (он стоял передо мной, и я жестом смерил его с ног до головы), ну кого он может найти? Ну сама подумай, разве такой может поймать преступника? Так что забирай свое заявлением, и дело с концом.

– Вот! Сразу видно, нормальный, трезвый человек.

Но Люську это, наоборот, взорвало. Вся красная, она уже готова была, не будь он ментом, вцепиться ему в горло.

– Не буду я ничего забирать, ищите давайте! Как я буду с Лешей расплачиваться, там столько дорогих вещей было…

– Вернешь и расплатишься, рожа воровская. Расследования захотела… Да я ж тебя посажу, стерва. Выйди вон из кабинета, пошла, я сказал! Разговор с тобой будет после, я тебе покажу, сучка такая, прошмандовка; лет пять огребешь, обрадуешься тогда. Рычать она у меня тут будет.

Только она вышла, он сразу заговорил спокойным тоном, будто мы с ним старые друзья и я пришел к нему чай пить.

– Значит, справочка вам нужна, так, сейчас сделаем, – весело так, будто это доставляло ему удовольствие. Сел, стал печатать. Закончив, протянул действительно ценную для меня бумагу.

– Пожалуйста, если еще чего нужно, обращайтесь.

Вместе вышли в коридор. Увидев Люсю, он снова взорвался.

– А!.. Ты еще здесь. Советую немедленно забрать свою заявку и валить, пока не поздно.

– Не заберу! – отрезала Люся и вместе со мной двинулась к выходу.

И тут его понесло: «Проститутка, считай, ты уже в тюрьме», – орал он во весь голос. То ли у них это норма, то ли он так разошелся, потому что кроме нас на всем этаже никого не было. И пока мы не скрылись, вслед Люсе летели самая тяжеловесная брань и проклятья. До дома шли молча. Я переоделся и отправился гулять по Москве. Люся, подавленная, накрылась одеялом, забилась в угол.