– Абдурахман Челеби пришёл ли?

– Пришёл, пришёл…

Абдурахман Челеби был ослом господина учителя. Чёрное упрямое животное с дурным норовом… Каждое утро, как и мы, он приходил к школе пораньше, и оставался здесь до вечера. Он потихонечку ел охапки травы, которые мы по очереди приносили из наших домов и клали под деревьями летом, и с левой стороны от места омовения зимой. В школе было привилегией поить его водой или ухаживать за ним. Если кто-то угождал господину учителю, то зарабатывал эту привилегию в качестве награды. Из узкой двери школы можно было выйти на каменную лестницу. Войдя же внутрь класса, на противоположной стороне можно было увидеть подставку для книг господина учителя. Перед подставкой для книг без движения висела, как маленькое орудие для наказания в виде ужасного странного весла, тяжёлая фалака (орудие наказания – деревяшка, к которой привязывают ноги и потом бьют палками по пяткам) с чёрным ремнём. Нас было сорок мальчишек. Несколько месяцев назад девочек от нас отделили и перевели в другое место. Больше разделения класса не было. Мы вслух рассказывали алфавит, разделы Корана, считали, пели религиозные гимны. Все наши уроки были утомительными. Мы совсем не могли понять смысл слов песен на скучные мелодии. Господин учитель был высоким и крикливым стариком с белой бородой. Зимой и летом без джуббе (одежда, похожая на мантию), как будто всегда был готов к ритуальному омовению, он сидел на своём месте с засученными рукавами и голыми ногами. После обеда он шёл подметать Рыночную Мечеть, когда молодой служащий мечети не приходил вообще. Он также выполнял работу муэдзина (служитель мечети, призывающий с минарета к молитве). Он продавал нам сладости, калёный горох, ветки рожкового дерева и зимовника.

Каждый день я собирался в школу, в которую мы ходили из Гёнена. С самого начала я не боялся ложиться под фалаку!.. Однако однажды пришёл мрачный господин Хаким в сюртуке и брюках. Все закричали:

– Господин начальник уезда! Господин начальник уезда!

Это был противный, высокий, безбородый брюнет. Когда он вошёл в класс, все мы мгновенно встали по знаку господина учителя. Он попросил нас сесть на свои места, покачав головой и помахав руками, как будто собирался позвать кого-то. Начальник внимательно и всесторонне осматривал нас единственным глазом и захотел, чтобы некоторые из нас почитали вслух. Однако мы не смогли прочитать задание наизусть хором и стройно. Он нахмурился, посмотрел под ноги и покачал головой. Потом его глаза уставились в фалаку, висевшую у господина учителя. Он смотрел и смотрел. Он так внимательно смотрел, как будто в первый раз в своей жизни видел фалаку. Не простившись с нами, повернулся и сказал:

– Господин учитель, не проводите ли Вы меня?

Господин учитель, испугавшись и скрестив руки перед собой в почтительной позе, вышел в сад вслед за господином Хакимом. Мы не узнали, о чём они переговаривались в саду. Однако на следующий день фалаки не стало.

Нам сказали: фалака запрещена. Так сказал господин начальник уезда!

По мере исчезновения страха телесного наказания мы, сорок ребят, так разбуянились, так взбесились, что… Мы пришли в такое состояние, что не сознавали, что делали. Мы уже совсем не слушались учителя, кидались калёным горохом в лицо, заставляли его просить нас быть тише…

Господин учитель, понявший, что не может заставить нас учиться без телесного наказания, наконец, однажды опять вытащил фалаку. На этот раз он не повесил фалаку впереди, а спрятал её за своим тюфячком, на котором сидел. Однако сейчас если кто провинится, то будет избит ещё больше, чем раньше.