– У нее старшего сына убили, а второй пьет беспробудно. Что хочешь, то и делай.

– Знаю, милая. Все мы хороши, чего там!

– Сынок, на вот тебе! Больше ничего нет! – Над головой Феди, через балконные перила свешивается Татьяна Николаевна и неловко бросает вниз карамельку. Она снова крестится. – На доброе здоровье!

– Ой, спасибо! – отработанным тоном благодарит бомж и скачет по газону к тому месту, куда упала конфета. – Вот спасибо! Так-так-так, где ж она? Чего тут только нет, мать честная, чего только нет, просто диво дивное! Та-а-ак… Ага, вот она где спряталась, вот где схоронилась! «Раковая шейка»! Мои любимые! Я уж думал, их давно на свете нет, а они, оказывается, есть! Есть! Вот радость, вот спасибо!

Он выбирается обратно к скамейке и стоит с таким счастливым лицом, будто только что купил себе за городом трехэтажную виллу с бассейном, теннисным кортом и рядом – маленький, но очень уютный домик для гостей. В конце концов, после поклона, адресованного Татьяне Николаевне, он подмигивает Феде и пытается поцеловать руку Александре Ивановне. Та в испуге шарахается и бежит к подъезду.

– Совсем сдурел!

– Так любя же, любя, – пытается бомж утешить хлопнувшую за Александрой Ивановной дверь. – Я же от чистого, как говорится, сердца, не со зла. Эхма! Беда одна!

Потоптавшись на месте, он убирает карамельку в карман штанов, обеими руками сжимает сверток и идет прочь.

Федя посматривает то на сутулую спину бомжа, то на растущие в длину солнечные зайчики, то на трансформаторную будку.

Конец ознакомительного фрагмента.