Альба сказала что-то по-фениански, впрочем, для меня это прозвучало как неразборчивый квайсетский. Дозорный кивнул, покосился в мою сторону, и састра-сет затараторила вновь, отвлекая внимание на себя. Но он все равно не отводил от меня любопытного изучающего взгляда. Пеллианка в Фене это и правда странно! Если не больше…

Не отводя глаз, дозорный спросил что-то приглушенным тоном. Альба расплылась в улыбке, и я усилила чары. Удача и благополучие закружились вокруг нас золотистым кольцом. Но этого оказалось недостаточно. Я знала, что так и будет: стражник все еще демонстрировал бдительность.

Края золотистых нитей начали наливаться чернотой, что была темнее самой ночи. Злые чары. Я не призывала их, но не удивилась, словно пожаловал знакомый, но непрошеный гость. Я отбросила их назад, не давая слиться с бледным сиянием магии, а потом потянула, как будто пытаясь свернуть в клубок, но тьма сопротивлялась.

Наверное, именно чары не позволяли дозорному нас арестовать, и Альба все еще сохраняла спокойствие, терпеливо отвечая на его вопросы, но я чувствовала, что мои возможности почти на пределе.

Поколебавшись, я связала концы нитей узлом, оставив чары свободно пульсировать вокруг нас. Теперь я не могла их полностью контролировать, ведь в шерсть нашей одежды они проникли недостаточно глубоко, но мне было необходимо избавиться от проклятия, не дать тьме дотянуться к нам с Альбой.

Я попыталась отшвырнуть клубок темной магии подальше от монахини, но направила не в ту сторону, и он попал прямо в дозорного. Проклятье плюхнулось на него, словно варенье на тост, и просочилось в мундир, впитываясь в волокна шерсти.

Глаза стражника затуманились, поток вопросов иссяк. Альба удивленно уставилась на меня. Дозорный было заговорил, но его голос звучал нечетко, будто в рот ему попала добрая порция переваренной овсянки. Он сделал шаг к нам и споткнулся.

– Давай же, – велела я Альбе, – вперед.

Та побледнела, но, ничего не сказав, схватила меня за руку, и мы помчались к гавани. Между складов и ящиков, сложенных в шаткие кипы, мы пробрались к скромному домишке, больше похожему на сарайчик из потрепанных погодой досок. У двери была прибита табличка с фенианским именем и якорь.

– Что ты творишь, негодница! – прошипела Альба. – Теперь у них есть доказательства, что ты чародейка, больше того – что ты умеешь накладывать проклятия!

– Он чуть не арестовал нас, – возразила я. – К тому же я вовсе не хотела его проклинать.

– Не хотела?! – Она постучалась в хлипкую дверь. – И как долго он будет в таком состоянии?

– Я никогда не использовала эти чары на людях… – с трудом выдавила я.

– Тогда лучше предположим, что он уже пришел в себя. – Альба с отчаянием ударила ладошкой по створке. – Эрдвин! Эрдвин, вставай!

И дверь тут же открыл коротышка с заспанными глазами. Он прищурился, понял, что я не фенианка, и выругался на галатинском:

– Тысяча чертей! Чего вам… О, Альба! – просиял он. – Добрый вечер, голубушка. Не желаете ли выпить?

– Хватит уже, Эрдвин, пошевеливайся, – велела она, сдвинула его в сторону и затащила меня следом. – Мне нужна услуга.

Эрдвин Тайс был фенианским торговцем. Представился он «владельцем частного судна». Альба называла его «наемником». Корабль Тайса отправлялся в Галатию, и на нем нашлось для нас место.

– У меня контракт на железную руду, башмаки и всякую мелочовку. Все во благо великого дела Галатии! – заявил он, демонстрируя Альбе лицензию судоводителя.

– Какого именно дела?

– А есть разница?

– Для нас есть. Не во всех портах нам будут рады.

– Во благо реформаторов. Простого люда и их Принца-мятежника.