После полутьмы темницы дневной свет ослепил Нуску, а гул толпы оглушил до головной боли. У Нуски возникло ощущение, будто он хорошенько приложился обо что-то головой, ведь ни видеть, ни слышать он не мог на протяжении часа.

Видимо, стражники знали об этой особенности заключённых и Нуску не трогали. Лишь когда он стал вертеть головой, с изумлением оглядывая огромный амфитеатр и сотни собравшихся на трибунах людей, его за шиворот стащили с лавки и потащили вниз, к арене.

Пока они спускались и шли по подземному ходу, стражники переговаривались на певучем сонийском. Нуска мог слышать только их голоса, чувствовать сырость и влагу. В его голове было совершенно пусто, ни мысли, ни воспоминания не беспокоили лекаря.

Нуску выволокли на арену. Он не понимал, что кричала толпа. Лишь звезда, обжигая голову и спину, звала его скорее укрыться в тени. Повинуясь её желанию, Нуска обернулся, но увидел, как двое стражников преградили ему выход. Вряд ли он, оголодавший, измождённый и безоружный, сможет прорваться через этих громил в блестящих доспехах. Вряд ли он хоть что-то может сделать со своим положением.

А в чужой стране, так далеко от дома… никто не придёт к нему на помощь.

С другой стороны арены из тьмы тоннеля выглянула страшная косматая морда. Что-то кошачье угадывалось в походке и повадках этого зверя, разве что размером он был не меньше волчака. Палевая шерсть, золотистая грива и толстые огромные клыки, которые обнажились, стоило зверю выйти на свет.

Нуска ни разу в жизни не видел подобных созданий, однако с трибун постоянно выкрикивали «пазузу». В нос ударила терпкая огненная дэ.

«Я встречал когда-то упоминание о них, но в моей голове сейчас сплошная каша… Blathien. Ничего не могу вспомнить. Судя по дэ, это священный зверь… Но зачем и меня, и его вывели на арену? Все эти люди ждут… когда мы сразимся? Но ведь я совсем ослаб, а эта зверина лоснится на зависть знатным hve в Скидане».

Человек и зверь застыли на круглой, как яблоко, арене. По мере того как пазузу принюхивался, приближаясь, у Нуски в голове начинал твориться всё больший хаос. Там по кругу повторялась лишь одна мысль: «Никто тебя не спасёт. Либо ты сделаешь это сам, либо умрёшь».

В детстве его оберегало племя. Мать, старейшина, а Мишра вытащила его из рук hain`ha. Затем его оберегал отец. Когда тот окончательно тронулся умом, за Нуской приглядывал соседский мальчик, Вьен. Он сопровождал Нуску и не давал его в обиду.

Вместе с Вьеном Нуска отправился из заражённой Хаваны в столицу. Они проделали долгий путь, а потом выживали в трущобах. Но Нуске всё ещё было на кого положиться.

Самостоятельно он прожил недолго. Вскоре после ухода из семьи его под своё крыло забрал эрд.

Нуска всегда был под чьей-то защитой. Но сегодня… его детство кончено.

Он как выброшенная на берег одинокая и пустая ракушка. И всё, что он может, – это не дать себя раздавить.

Страх сковал сначала мысли Нуски, а затем его тело. Он не мог пошевелиться, не мог сдвинуться с места. По его мышцам растекалось бессилие, а руки от напряжения дрожали. Он не представлял, что может противопоставить этому зверю. Он не видел ни одного варианта, как он голыми руками может придушить зверя выше, шире и тяжелее скира. Это было невозможно, это действительно было невозможно.

На что рассчитывали зрители? Насладиться зрелищной трапезой этого людоеда? Неужели хоть кто-то здесь верил, что у этого мальчишки, который занёс одну ногу над бездной, получится перелететь на противоположный утёс?

Однако зрители не выглядели скучающими или отчаявшимися. Стоило Нуске поднять голову и посмотреть на трибуны, как зрители начали хлопать в ладоши и подбадривать его, выкрикивая: Skidanes! Skidanes!