– Уважаемый старейшина, то есть городовой, – посыльный частил и запинался. – Быстрее, пожалуйста, надо. Берта нашли. Нашли, и Вы теперь нужны.

– Живой? – мгновенно просыпаясь, спросил Серый.

– Не совсем.

– Помер, что ли?

– Не так чтоб уж…

– Да что там? Гонеб тебя задери!

Берта нашли в лесу, на обочине дороги, ведущей к Чёрной Скале. Он лежал в абсолютно неестественной позе, подтянув под себя ноги и прижав скрюченные пальцы рук к груди. Он дышал, но не отзывался даже на своё имя. Самое же кошмарное зрелище представляли его глаза – они были полностью чёрными, словно кто-то залил белки чернилами.

– Берт! – крикнул ему Седой. – Вставай! Расскажи, что ты помнишь!

Мальчик открыл рот. Но не для того, чтобы ответить. Его начала бить сильная дрожь. Руки и ноги заплясали в дикой конвульсии. С губ стекала слюна, а в груди клокотало, словно что-то мешало ему дышать. Спазмы были похожи на рвотный рефлекс, который всё не заканчивался и не заканчивался. Берт не мог вытошнить то, что ему мешало. Тогда Серый подскочил к нему со спины, приподнял, схватив под руки, и надавил на грудь. Раз, другой – ничего. Ещё раз. И ещё. Наконец городовой почувствовал, что посторонний объект, находившийся внутри пищевода мальчишки, пришёл в движение. Серый слегка поправил положение рук и надавил ещё раз. С болезненным хрипом Берт расстался с застрявшим куском.

Серый опустил мальчика, подошёл к тому, что из него вылетело, и обмер. Перед ним лежала пухлая ручка младенца.

Чуть больше месяца спустя.

Экран интеркома с Галилео резко контрастировал с бревенчатыми стенами жилища Максимуса и служил неким якорем, который не давал забывать обо всём том, что случилось с юношей в те дни, когда он перешагнул порог двери, ведущей во взрослую жизнь. А ещё экран иногда загорался, и на нём высвечивалось большое и доброе лицо Ярика.

– Привет, старик! – обычно говорил он.

– И тебе привет, – улыбался в ответ Макс.

А затем они могли болтать несколько часов кряду обо всём на свете. Ярик периодически корил друга за неулыбчивость и задумчивость, но в душе всё понимал. Он даже не удивился, когда Макс назвал своё поселение Энджи. Это было значительно прозрачней того, почему Лилиан, например, решила назвать город в честь деда, а не отца или матери. И уж куда понятней третьего названия.

– Слушай, – допытывался как-то Макс, – а почему ты назвал поселение Моруя?

– Да понимаешь, как… – Ярик всегда смущался при этом вопросе, сбивался на бессвязную речь, но как-то раз ответил. – Понимаешь, это слово пришло мне, когда я был с богиней.

– А, – только и смог ответить на это Макс.

Сегодня же интерком запищал особенно настойчиво и даже как-то взбудоражено.

Молодой человек коснулся экрана, но вместо добродушного лица друга увидел совсем иное лицо, которое успел даже подзабыть – так долго не видел.

– Да, Лилиан, слушаю, – произнёс он едва слышно.

– Макс, – по всему было видно, что звонящей нелегко далось это решение, – мне нужна твоя помощь.

– Моя?

– Твоя и Ярика. Я ему уже набираю.

Через секунду экран разделился надвое, и на левой его половине появился бывший муж Лилиан.

– Да-да? – Ярик тоже казался слегка ошарашенным. – Сколько дней, сколько ночей.

– Много, – отмахнулась Лилиан. – Но это вы мне не звонили.

– После того, как ты сказала, чтобы мы этого не делали, потому что наши поселения враждуют, и… – начал Ярик.

– Да помню я, помню, – перебила его девушка. – Не за тем звоню. Мне помощь ваша нужна.

– А что такое?

– Что случилось?

– Кто-то кошмарит население Торжана.

– В смысле, пугает? – спросил Макс.

– В смысле – убивает!

Только теперь ребята заметили, что глаза их подруги красны от слёз, недосыпа и горя.