Второй допрос.

Женщина зашла к пленнику ближе к вечеру. Он спал, но резко встрепенулся, почувствовав чужое присутствие, поморщился. Узнал ее, расслабился.

– Сейчас? – спокойно поинтересовался он.

– Нет, у меня работы ещё часа на три-четыре, после, – она подошла к кровати, окинула взглядом спину с коркой запекшейся крови, аккуратно провела рукой, еле касаясь пальцами, – Пришла проведать.

Женщина присела. Под пальцами явственно чувствовалась слабая магия. Как она и думала, сейчас оставленные ему силы он будет тратить на самолечение.

– Оцениваешь дело рук своих? – он с усилием оперся на руку, тяжело перевалился на бок.

– Смотрю на твою пригодность к продолжению, – женщина действительно оценивала его состояние. Приемлемо.

– Мне кажется, вполне? – уточнил, не без веселых искорок во взгляде.

– Вполне. Руки болят?

Он бросил взгляд на аккуратно перебинтованные под кандалами запястья. Если она не снимет бинты, он сможет дёргаться в своё удовольствие, без вреда для себя.

– Спина болит сильнее, – честно ответил мужчина.

– Отдыхай пока, – женщина встала и, не оглядываясь, вышла.

Как и думала, засиделась она допоздна, быстро перекусила и пошла в допросную. Сегодня она вбирала силу огня сознательно, полноценно – понадобится. Провела рукой по чему-то вроде шампуров с разными наконечниками, переложила три в середину, подбросила в камин дров. Рассарита ввели, приковали также, как вчера, бинты оставили.

– Может все-таки ответишь добровольно? – уточнила она.

– Нет.

– Жаль, – женщина скинула шаль, отошла к камину. Мужчина наблюдал за ней краем глаза.

Она взяла что-то вроде маленького круглого клейма, раскалённого добела. Деревянная ручка отдавала приятным теплом. Вернулась к узнику, так, чтобы он видел, что у неё в руках. В глазах мужчины мелькнул страх, не сильный, но отчётливый. И это ему знакомо. А не потому ли ты не говоришь о том мире, откуда пришёл, дракон?

Первый ожог на животе, довольно сильный. Он даже не пытался сдержать крик. Перевёл дыхание, кинул взгляд вбок, в сторону камина. Просчитал, что пока она будет ходить туда-сюда, он сможет передохнуть. Расчёт не верен. Женщина улыбнулась, открыто, практически кровожадно. Провела ладонью над инструментом. Начавший остывать металл снова раскалился. Вторая отметина близко, в сантиметре от первой. Он отчаянно дёрнул цепи со всей силы, но, как только смог, снова посмотрел ей в глаза. Третья отметина, с другой стороны, крик. Прикладывает к руке немного выше локтя ребром, оставляя глубокую тонкую полосу. Его голос уже звенит. Женщина не может отвести взгляд от его вытянутой, напряженной шее. Это чертовски отвлекает. Она откладывает инструмент. В его глазах стоят слёзы. Она кончиками пальцев проводит вдоль скулы, касается угла губ, прослеживает бьющиеся жилки на шее сверху вниз. Мужчина немного запрокидывает голову. Пальцы скользят по груди до солнечного сплетения.

– Нравится? – в голосе женщины прорезаются урчащие нотки.

– Да, – ответил он.

– Дай мне хотя бы часть интересующей меня информации, и боль не вернётся, пару дней точно.

– Нет.

Женщина зеркально с нажимом провела пальцами по ожогам на животе. У мужчины перехватило дыхание, крик застрял в горле. Она отошла к камину, взяла то, что похоже на стрелу с тонким наконечником. Мужчина внимательно следил за ней. Всё же боится, но не настолько, чтобы сдаться. Наконечник вошёл в тело, будто в масло. Она успевает провернуть его внутри на четверть оборота прежде, чем пленник теряет сознание. Вынула, отложила. Движения точны, выверены, чужая боль прохладной силой разливается по венам. Женщина взяла стоящее у двери ведро с ледяной водой и с размаху окатила им мужчину. Тот встрепенулся, судорожно глотая воздух.