Мы ещё немного мило поболтали, на том и расстались. В голове у меня теперь была только одна мысль: как завлечь в свои сети Леонардика.

Глава 8

Мне с большим трудом удалось преодолеть барьер в виде секретарши-куколки Барби. Она никак не хотела записывать меня на приём. Ведь за консультацию нужно было заплатить, а денег у меня уже не было. Мне пришлось сослаться на наш уговор с Леонардом – в конце концов, после долгих переговоров между ним и «куколкой», «сын льва» всё-таки согласился меня принять.

– Вы пришли за своими деньгами? – спросил меня Леонард, заставив перед тем всласть насидеться в приёмной.

– Нет, – смиренно ответила я.

Я рассказала ему о разговоре с Игорем Карловичем, о том, что, по его словам, только он, великий Леонардо (ну, может, чуть-чуть недовинченный), теперь единственная моя надежда. Что я обещаю отныне быть феноменально послушной, утру всем нос, заткну всех за пояс, стану лучшей его пациенткой – короче, сделаю всё возможное и невозможное, лишь бы он не отказался от меня.

– Беда одна, – вздохнула я в конце своего долгого монолога, – в настоящий момент у меня совершенно нет денег. Но они в скором времени у меня обязательно появятся. Речь не идёт о благотворительности, просто не могли бы вы провести несколько сеансов со мной, как бы это сказать, в кредит?

Ответ был бескомпромиссен. Глаза Леонардика остекленели, и он, с видом крайнего сочувствия, печально покачал головой.

– К сожалению, Анечка, я вынужден вам отказать. Знаете, налоги, аренда, конкуренция… Я уже не раз подумывал о том, чтобы вообще прикрыть нашу лавочку. Как мы ни пыжимся, у нас при всём желании не получается свести концы с концами, мы работаем практически только за идею. Не могли бы вы пройти к Инночке? Она вам подробно всё объяснит. Что касается Игоря Карловича, то он, конечно, преувеличивает, его познания в нашей области бесконечно превосходят мои скромные таланты. Обязательно при встрече передайте ему привет и невыразимую благодарность за то, что он такого обо мне мнения.

Всё указывало на то, что я должна немедленно освободить помещение, но ещё при первом визите я поняла, что Леонардик – скупердяй, каких мало, и на благотворительность особенно не рассчитывала.

– Ну а если… – Тут я многозначительно посмотрела на Леонарда, ожидая, что у него появится блеск в глазах, ушки полезут на макушку, но его взгляд так и остался стеклянным. Он уже понял, что я имею в виду.

Но я всё-таки договорила. Этот тип настолько раздражал меня, что я без всякого стеснения могла сказать ему что угодно.

– Помните, вы хотели в прошлый раз посмотреть? Даже очки на нос водрузили. Мы вполне могли бы пойти на натуральный обмен.

Он сделал вид, что колеблется, даже взялся за очки, затем всё-таки отложил их в сторону и сокрушённо произнёс:

– Что ж, ваше предложение очень заманчиво, крайне интересно, но… Как жаль, что у меня совсем нет свободного времени!

И так застыл с видом полного безнадёжного отчаяния на лице. Чувствовалось, что он и полчаса, и час мог просидеть в такой позе.

– Как жаль, что у меня нет денег, – тихо прошелестела я в ответ.

Что мне ещё оставалось? Только удалиться.

Но я всё равно не ушла сразу, задержалась в приёмной у Инночки, принялась лебезить перед нею, говорить какие-то несуразные комплименты, которые «куколка» со скучным видом выслушивала, хотя обычно никогда не бывала к ним равнодушна. Я попросила записать меня на какое-нибудь, пусть самое неудобное, время, всего лишь на пять минут: «Мы ведём переговоры с Леонардом Львовичем, нет никаких сомнений, что мы с ним обязательно договоримся».