— Я…— от последнего слова поперхнулась. Думала, Михаил либо завзятый холостяк, либо разведенный. Но чтобы так… — Мне очень жаль.
— Да ничего, — Михаил вздохнул, повертев чашку с кофе в руках. — Уже восемнадцать лет прошло с момента смерти Лизы. Боль давно ушла.
— Как это произошло? — знаю, не очень тактично о таком спрашивать. Но слова сами собой сорвались с языка. Если Белозерский сейчас разозлится, то правильно сделает. Нечего лезть куда не просят.
— Осложнение при родах. — я вздрогнула при этих страшных словах. — Было обвитие шеи малыша пуповиной. Все видели на УЗИ, но врачи убедили нас, что это не показатель к кесареву сечению и ребенок сможет появиться на свет сам. Но что-то пошло не так. Роды начались раньше срока и сильно затянулись. Когда приняли решение кесарить, то было уже поздно. Дочь родилась мертвой. Как мне потом объяснили — пуповина слишком сильно передавила шею младенца, а плацента отслоилась. Сделать было ничего нельзя. Лизу тоже не смогли спасти. Ночью открылось кровотечение и все было кончено.
— Какой ужас, — не выдержав, накрыла своей ладонью мужскую руку. В знак поддержки и сочувствия. Такую историю мне, как женщине, было больно слышать вдвойне. Я ведь хотела ребенка, очень хотела. Но думала чуть-чуть подождать, да и Глеб говорил, что сначала хочет пожить для себя, а потом уже заводить наследников. Вот и тянули, а затем наши отношения стали катиться от откос и закончились разрывом. Впрочем, с горечью приходится признать, что все к лучшему. А то еще из-за ребенка пришлось бы судиться.
Михаил грустно улыбнулся, а потом поднес мою ладонь к губам и поцеловал.
— Не то слово, Лана. Но я все это пережил много лет назад.
— Но при этом так и не женился, — заметила я.
— Я безумно любил жену. Такая любовь бесследно не проходит. Да, не скрою, у меня были женщины, все же я не импотент. Но ни на ком из них жениться не хотелось. Так, случайные связи без обязательств. Я считал, что это самое то для меня. А новый брак будет лишь предательством памяти жены.
— Понимаю, — попыталась убрать руку, но он мне не дал. Снова поднес ладонь к губам и поцеловал так, что внизу живота все заполыхало, а на щеках заалел яркий румянец.
— Но теперь, кажется, я готов изменить своим принципам.
Промо
EN3WN9nh