— Красивое имя… — говорит он. — Ты первая из претенденток, что пробудила во мне огонь.

Он говорит тихо, так что слышать его могу только я, но я чувствую на себе полтора десятка ненавидящих меня глаз. То, как он отреагировал на меня теперь, при первой же встрече, вызовет дикую зависть, в этом нет никаких сомнений.

— Рада это слышать.

— Почему ты дрожишь?

— Здесь холодно, — отвечаю я, но дрожу я вовсе не из-за этого.

— Хочешь, я согрею тебя, Адриана?

Он берёт мои руки в свои, и всё, что мне остаётся, это терпеть.

— Какая нежная кожа, — говорит он. — Я могу согреть тебя гораздо лучше этой ночью…

— Простите, князь, я не понимаю,, — говорю я и пытаюсь высвободиться.

— Мой дракон давно не испытывал ничего подобного, — шепчет он мне на ухо. — Я могу сделать тебя счастливой.

— Я буду рада составить ваше счастье, если богу будет угодно…

— Нет, я могу сделать тебя счастливой прямо сейчас.

— Ивар, — вдруг обрывает его голос Ридли. Я вижу, как его рука ложится на плечо Ивара, — ты, кажется, забыл про печать. Это всё-таки официальная церемония, и нужно бы соблюсти её так, как полагается.

— К чёрту церемонию, — рявкает на него Ивар. — Я выбрал ту, что хочу получить, мне не нужен отбор.

Говоря это, он продолжает пожирать меня глазами, отчего я начинаю дрожать ещё сильнее.

— Так дело не пойдёт, дружище, — говорит Ридли. — Завтра прибывает король, ты же знаешь, и он будет весьма раздосадован, если обнаружит, что никакого отбора не было и ты закончил его ещё даже не начав. Я понимаю, что эта девица тебе понравилась, она и мне понравилась, врать не буду. Но только отбор покажет, кто действительно достоин стать твоей женой. Ты сам это выбрал, и придётся довести все это до конца.

— Какой ты скучный, — говорит Ивар и нехотя отворачивается от меня. Наконец, я могу хоть немного передохнуть.

С благодарностью смотрю на Ридли, который что-то втолковывает Ивару.

А потом бросаю взгляд назад и вижу то, что и ожидала: все девушки смотрят на меня так пристально, что у меня такое чувство, словно они готовы испепелить меня. Некоторые смотрят с открытой ненавистью, некоторые, как Аманита, посмеиваются. У одной даже трясётся губа от плохо скрываемой досады и злости.

Конечно, они слышали, о чём говорили барон и Ивар, и, конечно, это не могло прийтись им по душе. Представляю себе, как Марианна уже выдумывает способ избавиться от меня любым способом, гуманным и не слишком гуманным, если это потребуется.

Ивар подходит обратно к столу и подзывает меня властным жестом ладони. Он держит печать в своих руках и снова произносит все те же слова, предостерегая меня, что я не могу покинуть отбор, пока он не закончится или я не проиграю.

— Готова ли ты составить моё счастье в случае своей победы?

— Конечно, князь, — отвечаю я, и губы мои едва слушаются меня.

— Когда он защёлкивает золотую цепь на моей шее, щелчок звучит оглушительно, но я вздыхаю с облегчением. Теперь я официальная участница отбора, и дело осталось за малым — пройти все испытания.

Я смотрю на печать и вижу изображённый на ней драконий лист, полированное золото переливается в свете множества свечей.

— Я навещу тебя, Адриана, — шепчет мне на ухо Ивар, и я слышу в его голосе дрожь, как будто он изо всех сил подавляет пылающее в нём желание.

19. 19

Взгляд этой девушки словно прожигает меня, добираясь до самого сердца и воспламеняет его. Когда я защелкиваю печать на её нежной шее, я чувствую, как она дрожит всем телом. Неужели так сильно боится… Только одна женщина на моей памяти разжигала во мне огонь такой яростной силы, только она, глядя на меня, могла лишить меня рассудка.