Бедуин попросил его пояснить смысл сказанного, «ибо ты потряс основания моей веры», – сказал он.
Хасан ответил:
– Мои терпеливость к невзгодам и смирение говорят о моём страхе перед огнём геенны, а это и есть отсутствие стойкости духа (джаза'), а моя аскеза в этом мире – от желания мира иного, а это желание почище всех прочих. Безупречен тот, кто не печётся о себе! Его терпеливость – во имя Божие, а не для того, чтобы спастись от геенны; его аскеза – во имя Божие, а не для того, чтобы войти в Рай. Вот черты подлинной искренности.
Передают, что он сказал:
Общение с нечестивыми вызывает подозрения добродетельных.
Это высказывание весьма актуально для нашего времени с его полным неверием по отношению к почитаемым друзьям Божьим.
Причина этого неверия – в общении с «суфиями напоказ», которые заимствуют лишь внешнюю сторону суфизма, однако их действия вероломны, языки лживы, уши внимают праздному стихоплётству, глаза алчут наслаждения и похоти, а сердца повёрнуты к беззаконному либо сомнительному барышничеству. Они воображают, что искатели на суфийском пути ведут себя именно так и что суфизм этим и исчерпывается.
На самом же деле суфизм – нечто прямо противоположное. Суфии действуют, повинуясь Богу, произносят слова Бога, лелеют в своих сердцах любовь Божью, в ушах – глас (сама') Божий, в глазах – красоту Божественного видения, и все их помыслы сосредоточены на обретении святых тайн – там, где они удостаиваются Видения.
И если среди них появились творящие неблагое и переняли их практики – зло обёрнется для них злом. Кто общается с нечестивыми членами общества – делает это в силу собственного нечестия. Он избрал бы общество добродетельных, если бы хоть в какой-то мере обладал добродетельностью.
4. Са'ид ибн аль-Мусайиб
Говорят, что это был благочестивый человек, который со стороны производил впечатление лицемера. На самом деле он не был лицемером, стремящимся казаться благочестивым. Поведение такого рода суфии практикуют намеренно, оно считается похвальным у всех шейхов.
Он говорил:
«В этом мире довольствуйся малым, оберегай веру. Другие в погоне за многим утратили её» – то есть бедность без ущерба для веры лучше, чем богатство и пренебрежение верой.
Передают, что, когда он был в Мекке, к нему пришёл человек и сказал:
– Назови мне дозволенное законом, в котором нет ничего беззаконного.
Он ответил:
– Прославление (зикр) Бога – законное, в котором нет ничего беззаконного, а прославление «иного» – беззаконное, в котором нет ничего законного.
То есть в первом – спасение, во втором – погибель.
Глава 11
Об имамах, которые жили в период от последователей (ат-таби'ун) до наших дней
1. Хабиб аль-'Аджами
Его покаянию (таубат) способствовал Хасан из Басры. Сперва Хабиб был ростовщиком, погрязшим в нечестии, но Бог даровал ему искреннее раскаяние, и благодаря Хасану Хабиб обрёл начатки истинной религиозности. Его родной язык – персидский ('аджами), и по-арабски он говорил неважно. Как-то вечером Хасан Басри проходил мимо двери его кельи. Хабиб завершил призыв к молитве и стоял, готовясь начать молитву. Хасан вошёл, но не смог молиться, повторяя за ним слова молитвы, потому что Хабиб немилосердно коверкал арабские слова. В ту же ночь Хасан во сне увидел Господа и спросил Его:
– Господи, как снискать твоё довольство?
Господь ответил:
– О Хасан, ты уже снискал моё довольство, но не познал его сладости: если бы вечером ты повторял слова молитвы вослед за Хабибом, воспринимая праведность его намерения, а не произношение слов, Я был бы весьма доволен тобою.
В среде суфиев хорошо известен случай, когда Хасан Басри, спасаясь от Хаджжаджа, укрылся в келье Хабиба. Стражники спросили у Хабиба, не видел ли он Хасана.