Среди кратких историй мне встретился рассказ о том, как на Хасана ибн Али, когда тот сидел у дверей своего дома в Куфе, вдруг набросился с руганью шедший мимо бедуин, понося его отца и мать. Хасан поднялся и сказал:
– О бедуин, может, ты голоден, или хочешь пить, или тебя что-то растревожило?
Бедуин, будто не слыша, продолжал оскорблять его. Хасан велел своему рабу принести кошёлек с серебром и вручил его тому человеку со словами:
– О бедуин, прости меня, в доме больше ничего нет, а если б было что-то ещё, уж я не пожалел бы этого для тебя.
Услышав это, бедуин воскликнул:
– Свидетельствую, что ты – внук Посланника Божьего. Я пришёл, чтобы испытать твою кротость.
Таковы истинные святые и шейхи – они не придают значения похвалам и проклятиям в свой адрес, и поношения не способны вывести их из себя.
2. Хусейн ибн Али
Он – мученик Карбалы, и все святые сходятся в том, что он был прав. Пока истина была бесспорной, он следовал ей; когда она была утеряна, он опоясался мечом и никогда не знал отдыха, пока не сложил свою голову во имя Божье. Посланник отличал его многими знаками благорасположения. Так, Умар ибн аль-Хаттаб передаёт, что однажды видел, как Посланник ползал на коленях, а Хусейн сидел на его спине, держа верёвку, другой конец которой был во рту у Посланника.
Умар сказал:
– Что за чудный у тебя верблюд, о отец Абдуллы!
Посланник ответил:
– Что за чудный наездник, о Умар! Записано, что Хусейн сказал: «Твоя религия – это доброжелательность братии к тебе», ибо сласение людей состоит в следовании религии, а погибель – в ослушании.
3. Али ибн Хусейн ибн Али, называемый Зайн аль-Абидин
Он говорил, что в этом мире и в следующем благословен тот, кто, будучи удовольствован, не подвигается своим удовольствием к злу; а когда недоволен, не увлекается своим недовольством за пределы благого. Таков нрав тех, кто достиг совершенной нравственности (камаль-и мустакиман).
Хусейна обычно называли Али-младший [Али Асгар]. Когда Хусейн и его дети были убиты в Карбале, не осталось никого, кроме Али, чтобы позаботиться о женщинах, а он был болен. Женщины с открытыми лицами были увезены на верблюдах к Язиду ибн Муавийи в Дамаске – да проклянёт Бог его, но не его отца! Кто-то спросил у Али:
– Позвольте осведомиться о вашем самочувствии этим утром, о Али и члены Дома Милости.
Али в ответ:
– Мы в таком же положении среди своего народа, что и народ Мусы [Моисея] среди людей Фараона, которые убивали его сынов и оставляли в живых женщин; горести наши таковы, что мы перестали различать утро и вечер.
Далее автор излагает известную историю встречи в Мекке халифа Хишама ибн Абд аль-Малика и Али ибн Хусейна: как халиф, который хотел приложиться к Чёрному Камню, но не мог подойти к нему, увидел, как толпа раздалась перед Али и люди почтительно расступились; как некий сириец спросил у халифа имя этого человека, окружённого таким почитанием; как Хишам притворился, что не знает, – боясь, что его сторонники поколеблются в своей верности ему; и как поэт Фараздак выступил вперёд и сложил прекрасный панегирик[55], который начинался так: