Можно походить по кастингам, нынче за съёмки в рекламе платят неплохо. Я когда-то снималась уже. Лекарство от горла рекламировала, слава богу, не средство для потенции, тут я отказалась.

 Еще можно попросить нового худруководителя завалить меня работой. Хоть третьего плана, главное, чтоб платили.

 И все, я больше ничего не умею. Устройся я официантом как брат – штрафов будет больше, чем чаевых. А куда еще с моим образованием? Продавцом идти? А в театре когда работать?

 Можно, конечно, продать кое-что. Бабушкино золото будет безумно жалко, она свою шкатулку заполняла всю жизнь и в последние годы сама ничего не носила, позволяя мне украшать содержимым себя... какая там красота! Сейчас таких шедевров не делают. Но если выхода другого нет – придется продать... Оставлю пока этот вариант на самый крайний случай.

 Поднялась с кровати и начала собираться. Пора знакомиться с новым режиссёром. Постараюсь ему понравиться.

 Надела короткое платье с глубоким декольте, волосы собрала, чтоб открыть тонкую шею... Главное, чтобы у столичного режиссёра не было модной нынче ориентации.

 Все собрались в главном зале – сидели дружно у самой сцены на первом ряду. Я посмотрела на коллег, удивляясь, что на знакомство пришел лишь актёрский состав. Даже по пути в зал я не встретила других сотрудников.

 Подошла к ряду и села с краю рядом с Фаиной Семеновной.

– Добрый день, Лялечка, – первой поздоровалась она.

 Фаина наш старожил, в театре работает давно, все роли старушек исполняет. Причем, не побоюсь этого слова, гениально. Какая из нее получилась графиня из "Пиковой дамы"!

 Да и сама она дама, конечно, импозантная. Любительница париков, чего она только на своей голове не носила, даже синие волосы в стиле Кетти Перри.

 Сейчас у нее были длинные завитые светлые локоны. Все же блондинкой ей быть лучше всего.

– Добрый, Фаина Семеновна, – кивнула, – уже известно кто наш новый режиссёр?

 Старушка придвинулась ко мне и на ухо ответила:

– Богомол Константинов.

 Н-да, ничего хуже я себе вообразить не могла. Тот еще фрукт, известный не из-за своих постановок, а из-за скандальной свадьбы со столичной светской львицей. Интересно, какая нелёгкая его занесла в наш театр?

– И чего думаете? – аккуратно поинтересовалась я тоже тихо.

– Не поверишь, Лялечка, все мои мысли о нем исключительно в бранной форме. Ой, чувствую, и меня погонят на пенсию. Он же пришел, буквально ногой дверь в наш храм Мельпомены открыл и начал с репрессий.

– С каких?

– Уволил всех, кроме актёров.

 Я нахмурилась. Значит, Маринка моя здесь больше не работает. Очень жаль. Безумно просто.

– Гонору у него много, говорят, – продолжила Фаина, – и идеи новаторские до абсурдного. Ждут нас, Ляля, большие перемены. И вряд ли наши сердца именно таких требовали.

– Звездец... – прошептала я.

5. Глава 4

 Богомол Константинов появился пафосно. Грянула музыка, кулисы плавно раскрылись, и вышел он, окутанный туманом. Без дым-машины тут, конечно, не обошлось.

 Музыка стихла, Богомол дошёл до края авансцены и по-клоунски улыбнулся. Да и он сам выглядел именно так, как будто перепутал театр с цирком: аляпистый пиджак, сидевший явно не по размеру, велик в плечах, а рукава короткие, под ним розовая блузка, да-да, не рубашка, уж больно женственный покрой, джинсы бирюзового оттенка, а на ногах разноцветные кеды. Я едва сдержала смех. Ничего нелепее я в своей жизни живьём не видела.

– Доброго дня, мои рабы искусства! – совсем не мужским, жутко писклявым голосом произнес он.

 Мы с Фаиной переглянулись. Ох, не с того он начал, не с того...

– Я чрезмерно рад видеть вас, – продолжил он напыщенно, размахивая руками, при этом смотрел он не на нас, а на свет осветительного прибора, нисходящий на него, – надеюсь, и вы не менее рады лицезреть меня.