Невольно он проводил взглядом пару русалок, выскочивших из воды в прозрачных, льнущих к мокрому телу рубашках. Ни холода от реки, ни сырости они не ощущают. Носятся себе на ветру как угорелые. Все шутки их, все дразнилки – какие-то беззлобные и словно растерянные. Будто лучик солнышка перед наступающей непогодой.
Как они тут зимою живут? Домишки хилые, печку в них не поставишь. Говорят, будто бы русалки как рыбы под лёд уходят и спят всю зиму в травяных гнёздах. Брехня всё это, да только никто не видел, чтобы русалки по снегу бегали.
Дверь хижины распахнулась. Шлёпая мокрыми босыми подошвами, вбежала Млейша.
– Грач! – русалка заговорщицки блеснула глазами и перешла вдруг на шёпот: – С тобой хочет поговорить Драга. Она старшая у нас, по промыслу, – Млейша прижала палец к губам и выскользнула.
Грача застали врасплох. Он не успел понять, что значит старшая и по какому промыслу. В домик вошла русалка – не девушка, а постарше. Насколько старше, он бы угадывать не стал, возраст у русалок дело тёмное. Она долго рассматривала Грача. Взгляд был такой же русалочий, с туманной поволокой, но – словно бы жёстче. Чёрные волосы не распущены, а перехвачены на лбу тесьмой. Закрытое платье стянуто поясом. Так носят в городе.
Драга молчала, и Грач решился заговорить первым.
– Здравствуйте… – выдавил он.
Русалка не сразу ответила, сжала губы и вдруг быстро выговорила:
– Так это ты наш друг из Плоскогорья? – голос её оказался глубоким и переливчатым.
В вопросе просквозило сочувствие и какая-то особенная женская жалость. Грач смешался.
– Эх, что же вы натворили, бедные? Не устояли, сдались.
Растерявшись, Грач стал понимать, о чём она говорит. Прикусил язык, замялся, и Драга по-своему поняла его молчание.