– Коне-ечно. Здра-авствуйте, – согласился он. – Зажда-ались уже?

– Шесть лет, как-никак… куда, думаем… всё-таки…

– Так с возвращением меня! – крикнул Златовид, как будто это должно всех обрадовать.

Стрелки соскочили на землю, развернули вьюки. Грач всматривался в залесцев, радостно хватавших подарки, и выискивал тех, кого знает. Власту и Руну не находил – кажется, их здесь не было. Разумно. Вон, вдали ото всех держится конновладелец Изяс, какой-то угрюмый. Вон – тоже вдали, Венциз, и тоже не берёт гостинцы. Это понятно, подарки берут незажиточные. Особенно старался один мужичонка-«захребетник», из тех, разорился и живёт в услужении:

– Вот ведь, щедрость так щедрость! Вот ведь, что значит друг, товарищ и брат! Чай не чужие – бери, дорогой, ничего не жалко. А ведь такие есть, ну, такие есть гады…

Этого мужичка в хозяйской заношенной телогрейке тут осенило. Мужичонка нахмурился, посоображал да и подскочил к самому Златовиду, к самому его стремени:

– Златушка, слышь? Ну-ка, рассуди. Ты, я вижу, человек умный, сама доброта! Бери-давай подарки и ещё тебе дам, не жалко. А Изяслав – гад ещё тот, полушки, осьмушки за здорово живёшь не даст. По-людски это? Рассуди, а? Справедливо?

– Какой ещё Изяслав-то? – наклонился с седла Злат. – Ты что бормочешь?

– Ну наш, вот ведь, Изяслав-то. Толстопузый!

Кто-то в толпе услыхал, что поминают Изяса:

– Да, Изяс, Изяслав! У посада луга прикупил, теперь на тебенёвку не пускает!

– Слободу долгами окрутил, жеребцов не даёт, за одну садку по золотнику берёт!

– Ах, Изяс! – припомнил Злат. – Постой-ка, – он на что-то решился. – А где Венциз? Эй, коневод Венциз! Скажи, сколько ты Изясу должен?

Венциз-конновладелец стоял от Изяса в десяти шагах. Их разделяло пустое пространство. Венциз поглядел Златовиду в глаза, что-то в этих глазах выискивая. Златовид выжидал и недобро щурился.

– Ну, так и с тебя, Венциз? – настаивал Злат. – Золотник за садку?

– С меня пять злотников, – Венциз продал Изяслава. – Соперника на рынке не хочет!

– А не тот ли это Изяс, у которого бабка – кикимора? – Златовид тронул повод, и конь медленно пошел в толпу.

– Тот, тот! – закричали.

– Берегиня, а не кикимора! – рявкнул баском Изяс, оказавшийся вдруг в одиночестве на краю площади.

– Я и говорю, – мерзко согласился Злат: – Нечисть водяная! – он вёл коня прямо на голос.

– Кикиморыш! – завопил давешний «захребетник», первым разгадав что к чему. – Ведьмёнок весь вылитый!

Площадь разноголосо волновалась. Златовид вздыбил жеребца, едва ли не пав его грудью на лицо Изяса. Тот не шелохнулся, только поморщился и отвёл голову.

– Повылезали из нор и щелей, – процедил Злат, заводя себя. – Сидела бы нечисть в болоте, так и жива была бы. Смердит от вас!

– Ты мою личность не трожь! – осадил Изяс. – Я тебя помню, когда ты сукам хвосты крутил. Табуну моему позавидовал?

– Полунечисть учить меня будет? – что-то блеснуло над головой Златовида. Он яростно выдохнул, вкладывая в удар всю силу плеча и кисти. Плоть хрустнула, рассечённый до паха Изяс обрушился наземь. Все охнули. С палаша в руке Златовида лилась кровь.

Златовид крутанул пляшущего и храпящего от крови жеребца. Толпа шарахнулась в стороны. Венциз, «захребетник», другие обвинители остолбенели.

– Вот и нет кровососа, – медленно, но как-то слишком легко выговорил Злат. – Эй! А сколько в слободе подворий? – он вдруг бодро выкрикнул в толпу.

– Триста двадцать… – кто-то еле слышно подсказал.

– А скакунов у Изяса?

– Двести восемьдесят, что ли…

– Вот и ладненько. Богатейшие сорок обойдутся, – решил Злат, укладывая палаш в ножны. – Остальные бери себе по лошади.