И Адамина с улыбкой расстегнула ворот платья и оголила ключицу. Она была права: её пятно разрослось и почернело, сделавшись похожим на моё.

— Констанция больше ко мне не подойдёт, вот увидишь, — ответила я и, отстранив протянутую руку, поднялась сама. Уже на пороге бросила взгляд на алтарь Богини-Матери и вышла в коридор.

В ту ночь спалось мне хорошо. На следующее утро я всё ждала, что Анкильд позовёт меня к себе и устроит выволочку, но никто меня не трогал.

Я навестила детей, ещё раз наказав Хельге, чтобы она ни  с кем не откровенничала и не показывала свои способности.

— Нам могут навредить. Пусть всё пока останется втайне, а я буду тобой гордиться. Всегда.

Кажется, малышка меня поняла. По крайней мере, она встряхнула отросшими рыжими кудряшки и кинулась на шею.

— Мама, ты самая… — тут она замолчала. В силу возраста ей было сложно подбирать слова.

— Хорошая? — я решила ей немного помочь.

— Не. Высокая.

Я засмеялась.

— Ну, не настолько я и высока. Не выше твоего папы, его величества короля.

— Выше, выше, — смеясь твердила она, пока я не передала дочь нянькам.

Смысл её слов открылся для меня и окружающих гораздо позднее. Когда Хельгу уже стали называть Алым Георгином. А я и вправду стала выше всех.

Но до того времени было ещё далеко.

А пока мне принесли очередное сухое письмо от лорда Фармана. Он благодарил за оказанную помощь его жене Каталине и выражал желание видеть меня на церемонии её посвящения. Она была назначена на послезавтра.

— Ваше величество, вы снова выглядите лучше всех, — шептали мне фрейлины и улыбались, желая перещеголять одна другую. Теперь они регулярно доносили мне о положении Констанции при дворе.

Боялись, что я поступлю с ними так же.

После нашего разговора моя соперница, эта розовощёкая овечка, слегла, призвала короля, чтобы якобы попрощаться с любимым и жизнью. Никто не знал, о чём они говорили наедине, но вышел король воодушевлённым и задумчивым.

А через день Констанция чудесным образом выздоровела и заказала два новых платья, которые должны быть расшиты чёрным жемчугом. Он стоил целое состояние. Пошив и ткани с драгоценностями были оплачены из казны.

— Моя болезнь отступила, дамы, — ответила я на все комплименты. — И больше не вернётся. В королевстве наступили спокойные времена.

Из зеркала на меня смотрела благородная красавица с золотыми волосами, не тронутыми сединой или иными признаками зрелости. Мои глаза были ясны, губы красны, а зубы белы и ровны. И всё же это уже была другая Гердарика, нежели та, кто много лет назад прибыла на съедение хромающему тирану.

Меня выдал взгляд. Наверное, такой бывает у тех, кто прошёл через огонь и остался жив не благодаря чужой помощи, а исключительно собственной воле. Я больше никому не позволю отнять у меня то, что принадлежит по праву крови и заключённого брака. Сама отберу всё, что смогу у тех, кто решится стать на пути.

— Полагаю, леди Констанция будет сегодня на церемонии, — улыбнулась я и подала знак, что готова. — Но не решится поднять на меня глаз.

Церемония проходила в Храме Всех Богов. Том самом, где когда-то короновали меня.

Здесь по-прежнему было ветрено и звучала лёгкая музыка, наводящая на мысль, что смертные присутствуют при великом пире Богов.

Каталина была в белых одеждах и босая. Она произносила слова клятвы, то и дело оглядываясь на немногочисленных придворных, которым дозволялось присутствовать при её переходе в новый статус. В статус безымянной девы, вернувшейся в лоно Богини-Матери до окончания земной скорби.

Наверное, бедняжка искала своего мужа, но тот не явился. Выдумал, что занемог от решения своей шестой жены и отказывается проститься с ней, ожидая новой встречи за гробом.