Никто меня не разбудил. Болела затёкшая шея, и глаза очень долго не хотели открываться, но тем не менее я чувствовал себя вполне отдохнувшим. Пара секунд потребовалась, чтобы понять, где я нахожусь: так часто бывает на новом месте.

Я встал и вышел в комнату. Мужики смотрели телевизор, Джонни нигде не было.

– Доброе утро, товарищи!

– Привет. Кстати, ты позывной себе придумал? – Монах перевёл на меня пристальный взгляд.

– Не-а.

– Придумай, здесь так принято.

Долго думать не стал:

– Пусть будет Поэт.

– Монах, – он улыбнулся и протянул мне руку.

– Поэт.

Киса тоже присоединился к ритуалу. Обряд инициации, видимо, на этом закончился, и я был принят в команду.

– Умеешь? – Киса кивнул в сторону пулемётов.

– Ну, лет пятнадцать назад стрелял из автомата на сборах… И разбирал тоже.

– Так не пойдёт, давай освежим память.

Я взял один из РПК и сел на пол. Устроен он был точно также, как и знакомый со школьных сборов АК-74. Потрёпанный, с наклейкой в виде флага республики на прикладе и спаренными магазинами на сорок пять патронов, он показался мне не очень тяжёлым. Я попытался его разобрать. Ничего не вышло. Руки отказывались вспоминать давно утраченный навык.

– Нет, нет, нет. Сначала отделяешь магазин. Теперь затвор вытяни – там не должно быть патрона, – сказал Киса.

– Нету.

– Всё, теперь можно снимать предохранитель и разбирать. Вот здесь пипка на пружине. Её вдави и сними крышку. Так, хорошо, пружину вытягивай. Теперь затвор с бойком вынимай. На тряпочку всё нужно сложить, а то пыльно на полу. Да. Так, теперь нужно газовую камеру снять. Флажок вверх. Что такое?

– Тугой пипец.

– Да, блин, Поэт, дай плоскогубцы, – Киса подсел ко мне и безуспешно пытался сдвинуть фиксатор газовой камеры пальцами.

– Держи.

– Вот так. Смазать надо. Оп, снимаем. Ну, вот и всё, первичная разборка закончена. А, нет, надо ещё пламегаситель скрутить. И сперва шомпол вытащить. Ребром ладони по нему – тресь! – и он выскакивает. А теперь вот этот фиксатор вдавливаешь и насадку скручиваешь. Всё. Тренируйся!

– Да… Как же давно это было, – слегка сконфуженно протянул я и приступил к попыткам собрать лежащий передо мной РПК.

Пулемёт был прекрасен: прост, насколько это было возможно, и настолько же смертоносен. С затвором, как и у всякого новичка, у меня начались проблемы, но через несколько минут я научился с ним справляться. Под одобрительными взглядами мужиков я несколько раз разобрал и собрал пулемёт и поставил его на место.

Единственная маленькая бойница в окне, заставленном мешками, была заткнута подушкой. Я вытащил её, и мне в лицо ударил прохладный утренний ветер. Над внутренним двориком, куда выходили наши окна, уже вовсю карабкалось по небу июньское солнце. На плацу построились бойцы, и трое старших что-то им говорили. Среди командиров был и Дима Большой. Изучив с помощью бинокля окружающий ландшафт, я вернул подушку на место и направился к выходу. Спустившись на первый этаж, подошёл к дежурке. Постучал и дождался появления в дверном проёме внушительной фигуры Коменданта:

– Я новобранец, мужики сказали, что нужно у тебя на довольствие встать.

– Фамилия?

Я продиктовал свои данные и получил пачку каких-то невероятно контрабандных сигарет, которых прежде никогда не видел.

– В столовой просто примелькаешься, там формальностей нет.

– Понял, спасибо. Пачка в день на брата?

– Да.

– Тогда до завтра!

– Ну, пока, – брякнул он, сдвинув брови.

Позавтракав, я решил отправиться в спортзал. Выходя во внутренний двор, столкнулся с пожилым человеком. Он улыбнулся и извинился. Роскошные длинные усы, добрый взгляд и какая-то собранность в манере держаться сразу натолкнули меня на мысль, что человек это непростой, и мы обязательно встретимся с ним вновь.