Однако, любовь зла, и все лето я провел у Светы (за исключением тех дней, когда родители были дома, так как она отчаянно скрывала меня от них), совершенно не замечая недостатков любимой. Маленькая (в смысле, по возрасту) – ну и что?! Чуть глуповатая (в силу все того же возраста) – ну и что?! Единственным недостатком, который я заметил, было укоренившееся в Свете нежелание хотя бы напоить меня чаем, что меня более чем раздражало. Неужели было так трудно понять, что парень, приехавший ради нее с другого конца города, еще школьник и, следовательно, без гроша в кармане, как минимум немного голоден? Ну а как максимум – умирает с голода! Ситуация абсолютно бредовая – я, голодный, но из принципа (или из застенчивости), ни разу не попросивший перекусить, и Света, до которой это никак не доходит. Она вообще понимала все буквально – однажды я все же намекнул, что после дальней дороги неплохо было бы съесть корочку хлеба… Есть поговорка: "Пошли дурака за бутылкой, так он, дурак, одну и принесет" – она и угостила меня корочкой хлеба.

В общем, спустя три месяца пряток с ее родителями и голодной жизни, моя любовь развеялась, словно дым, и на целый год мы вообще забыли друг о друге. Света с головой ушла в свои рок-компании, а я – в учебу, пытаясь доказать самому себе, что я чего-то стою и, параллельно, хотя бы попытаться поправить аттестат.

И доказал! И подправил! И поступил в институт. Свободного времени стало чуть больше, и я вновь вспомнил о Свете. Уже не как о девушке, а просто как о человеке, с которым когда-то было интересно пообщаться. В силу того, жили мы все-таки, что называется, я в Катманде, а она – на Колыме, и телефона не было ни у нее, ни у меня, единственным средством общения стала переписка. Она делилась со мной своими планами о создании рок-группы, а я с ней – идеями повышения дифракционной эффективности высокоразрешающих голограмм на бихромированном желатине, посредством повышения видности интерференционных полос. При чем для меня ее бас-гитары, соло исполнения и бэк-вокалы звучали точно также, как для нее моя голографическая тарабарщина.

К тому моменту, когда я закончил второй курс и задумался о продолжении учебы вообще, так как начисто перестал видеть смысл в получении образования (меня уже подташнивало и от голографии, и от всего остального, что нам усиленно утрамбовывали в голову), Света также задумалась о смысле жизни. Практически одновременно с ней мы решили, что со старой жизнью надо завязывать, и более того, завязали. Она – со своими рокерами и бесплодными попытками записать альбом, ну а я – с институтом, осознав свое признание не в оптике, а в гуманитарных науках. Да даже и не науках вообще, а так, в гуманитарщине – устроился внештатным корреспондентом в пару бездарных газетенок, в которых писал статьи о кино, музыке, литературе и т.д. Пожалуй, верхом моего литературного творчества в газете (равно как и верхом идиотизма) была статья, посвященная щекотке, которая пользовалась большим интересом у читателей. А что, никто до сих пор до конца не знает, что это за рефлекс такой, от каких далеких предков нам достался, почему одни щекотки боятся, а другие – нет, и т.д.

И вот мы встретились вновь. Света, похорошевшая, покрасившаяся в столь любимый мною рыжий цвет, и я, оболтус без образования, с далеко идущими планами на жизнь и с карманом, отягощенным легкой монетой. И вот тогда чувство вспыхнуло вновь, теперь уже обоюдостороннее. Я бы сказал, что между нами проскочила искра, и ударила точно в… ее родителей.

Им, естественно, казалось, что история повторяется. Новый азартный балбес (да еще и бывший маньяк, по маминому определению), пытающийся украсть их вторую дочку и наложить лапу на вторую квартиру. И сколько и я, и Света, им не втолковывали, что квартира мне на фиг не нужна, ибо я предпочел бы, по примеру Диогена, жить на улице – уговоры не действовали. Я говорил и что благодаря мудрой инвестиционной и социальной политике нашего государства, о квартирах скоро волноваться не придется, ибо в ближайшем будущем у каждого человека будет своя… коробка из-под телевизора, а у кого-то, быть может, и из-под холодильника. Не помогало. Я стал врагом номер один, а Света попала в глубокую опалу.