– Я? – слега опешил неожиданного напора мужчина. – Я – Семен Аркадьевич! Пришел к вашему директору.

– Паспорт есть?

– Есть!

– Запишитесь в журнал! – седая охранница властно указала на один из светлых лоскутков бумаги, покоящихся на высокой стойке школьной секьюрити. Мужчина кивнул в знак того, что требования понятны и они прияты, предложенной авторучкой, не торопясь, вписал в журнал свои данные – «Бочков Семен Аркадьевич»; рядом поставил время – девять, ноль, ноль.

Директор – молодая приятная женщина с интеллектом в глазах и без печати властности на лице, какая бывает у очень опытных или старых тёток-директоров, по нескольку десятков лет заправляющих во вверенных им учреждениях, удивилась приходу Семена не меньше охранницы.

– Я – Семен Аркадьевич! – напомнил мужчина. – Мы с Вами договаривались о встрече. Две недели назад!

– Да, конечно же, помню! – по лицу женщины мелькнула тень узнавания. – Проходите! Присаживайтесь!

– Вы говорили, что вам в школу требуется учитель физической культуры! – присаживаясь на краешек стула, наискосок от директорского стола, сказал Семен. – Вакансия еще открыта? Или кого-то уже приняли?

– Нет, не приняли! Нам в школу, действительно требуется учитель физкультуры…

Пока Надежда Ивановна – так звали директора школы, в которую Семен пришел устраиваться на работу – рассказывала о том, какие в школе замечательные дети, как они замечательно танцуют и успешно выступают во всевозможных конкурсах, он, как ему казалось, незаметно рассматривал кабинет директора школы, пытаясь составить представление о хозяйке оного, а вместе с тем – о том, какой она руководитель.

Добротная, но скромная мебель… Удобное кресло из коричневой кожи… Ноутбук на столе… Работающий… Рядок матерчатых стульев вдоль стены… И много-много самых разных цветов в разнокалиберных горшках…

Причина подобного любопытства была насквозь тривиальна – норов у кандидата в физруки был очень непростым, редкий руководитель мог терпеть сложности его характера два-три года. Обычно «терпение» заканчивалось через год…

После чего ему предлагали уволиться «по собственному». Если сей нехитрый прием не срабатывал, начинали искать «лазейки». Подключали местком, сокращали должность…

«Летун» – презрительно называли таких как он в советское время. «Неуживчивый»! – ставили «клеймо» в новейшей, капиталистической реальности.

Наученный опытом устройств и увольнений Семен Аркадьевич после очередного «сокращения штатов» неожиданно даже для самого себя перестал переживать из-за многочисленных зигзагов своей судьбы. Каждое расставание с очередным местом работы всякий раз открывало новые перспективы – многочисленные и заманчивые.

«Была бы шея, а хомут найдется»! – иногда мысленно; иногда – вслух – приговаривал он, подписывая у очередного начальника очередное заявление на увольнение.

И действительно, новый «хомут» обязательно вскоре находился.

Семен Аркадьевич не любил бездельничать, брался за любую работу, подчас самую тяжелую и непопулярную.

Работал в самых разных коммерческих структурах, занимал должности от простого «манагера» – «продавана» до директора строительной компании.

Построил уютный и теплый коттедж из красного кирпича, вырастил детей, помогал поднимать внуков…

Доход был достойным, хотя и не очень нестабильным.

Жизнь, каким-то чудом не ушедшая «под откос» в лихие девяностые, наконец, наладилась.

Однако на шестом десятке лет его внезапно потянуло назад, в школу…

«Молодая… Красивая… Лет тридцать пять – сорок… – размышлял мужчина, оценивающе посматривая на хозяйку кабинета. – Причем ближе к тридцати пяти, чем к сорока. Энергия так и прет. Еще не закостенела. И не обленилась… Вряд ли она здесь давно… А кубков спортивных почти нет. Пяток старинных, еще с советских времен, наград на шкафу за её спиной. – Вот и все кубки. Вон тот, красненький… Точно старше чем она. А может и старше меня. Я таких кубков никогда не видел…