Заказы «Лёне» и «деду Сергею» посыпались со всей деревни.
Потом из соседней, потом – из тех, кто подальше.
Домой «Лёня» с отцом уезжали с полным чемоданом пятерок, рублей и трехрублевок…
Пимокатание в советское время было легальным и очень выгодным промыслом.
И крайне вредным для здоровья тех, кто им занимался.
«Дед Сергей», который в войну катал валенки для армии, оставил в пимокатом цеху почти все свое здоровье…
…Бывали в жизни Семёна случаи, когда «за дело», то есть за осознанные шалости и пакости его наказывали уже не люди.
У соседей была собака. Обычная сельская дворовая собака – без породы и без какого-то конкретного окраса. Круглый год жила на улице.
Летом собака сидела у конуры, на цепи. Она исправно выполняла свою «работу» – гремела цепью у своего деревянного убежища и громко лаяла на всех, кто заходил во двор. Зимой, когда маленький деревянный домик заметало толстым слоем снега, собаку хозяева с цепи отпускали и она свободно бегала по деревне, вместе с другими собаками, для которых зимой наступал период относительной псовой свободы.
Сёмка, очевидно, в силу внутренней неустойчивости своего подросткового характера зачем-то начал травить бедное животное. Он проходил мимо, швырял в собаку камешки и щепки, передразнивал дворнягу, истошно лаявшую на его от будки.
Подросток знал – из дома никто не выйдет. Хозяева в поле… Летом в колхозе выходных дней не бывает.
Травил собаку Сёмка несколько недель. Однажды он, чтобы точнее метнуть в дворового защитника очередной камешек, перебрался через оглобли ограды, подошел поближе к собаке.
Пёс не стерпел такой наглости, изо всех сил рванулся к подростки и… ошейник лопнул.
Соседский пес покусал Семёна основательно. Целил в горло, но мелкий пакостник успел защититься левой рукой. Пес рвал предплечье, глубоко вцепился в плечо своего обидчика… Крови было много.
Когда окровавленный подросток перебрался через спасительную изгородь, он первым делом побежал к «тёте Шуре» – ангелу-хранителю всех местных деревенских драчунов, и по совместительству – заведующей деревенским фельдшерско-акушерским пунктом Александре Лавриновой. «Тётя Шура» перекисью водорода промыла глубокие раны Семёна, поставила несколько уколов.
Мать, увидев перебинтованного сына и со слов Семёна узнавшая, что случилось, помрачнела. Дело принимало серьезный оборот.
Кусачая собака в деревне, где девяносто девять процентов дворняг зимой свободно бегают по деревне, при этом ни одна из собак никогда не нападает на детей или взрослых – событие из ряда вон. Кусачую собаку, если такая появляется где-то на улице села, немедленно убивают. Благо ружье, и не одно есть практически в каждом дворе. Делов-то – прицелиться и нажать на спусковой крючок…
И быть бы убитым соседскому псу, если бы не соседи. Другие соседи. Пенсионеры, которые в силу немощи днем находились дома и своими глазами видели, как «сын Людмилы Павловны» травил пса.
Дворняге оставили жизнь, постановив, что даже собака имеет право на защиту, если над ней издеваются и её травят.
У Семена с того случая «на память» остались шрамы на левой руке и убежденность, что любой зло, сотворенное им, рано или поздно будет отмщено. Любое.
Поле этого случая Семён Аркадьевич собак не травил никогда.
…Несколько недель спустя, на покосе, после того как бабы, мужики и подростки сметали в скирды последние клочки сена, старший из отпрысков Голдобиных – Серёга – решил прокатить на конной волокуше детей, которых на сенокосе всегда было много. Девчонки и мальчишка легкими деревянными граблями сгребали в кучи пересушенную траву, переворачивали скошенные конными сенокосилками плотные валки…