«Сказка» вопреки моим ожиданиям, несмотря на «модернистский» колорит имела значительный успех. Автора пробовали вызывать, но безуспешно.

<Окончание статьи посвящено игре г. Буллериана>. [9:3]

Гр. Прокофьев

Вот уже второй год, как музыкальная жизнь в Москве не приостанавливается летом, ибо в талантливых и энергичных руках г. Сараджева летние городские концерты в Сокольниках приняли характер серьезных симфонических вечеров. В этом году, получив в руки более сильный состав оркестра, – хотя, спешу оговориться, и теперь иные группы оркестра, в особенности группа деревянных духовых заметно хромали, – г. Сараджев взялся за дело еще энергичнее и вынес на своих плечах колоссальную, почти неслыханную для симфонического дирижера программу. В три месяца, появляясь перед публикой дважды в неделю в качестве дирижера очередных симфонических концертов и еще один раз в неделю исполняя более доступные широкой публике произведения, г. Сараджев исполнил все симфонии Бетховена, 3 последние симфонии Чайковского, массу (34) произведений Москве доселе неизвестных и целый ряд крупных и мелких произведений русской и зап.-европейской симфонической музыки. Отдельные вечера были посвящены произведениям Аренского, Балакирева, Бородина, Римского-Корсакова, Чайковского, Грига и Листа. Такая продуктивная и чуждая погони за одобрением публики, деятельность уже сама по себе заслуживает полного одобрения со стороны всякого любящего музыкальное дело лица; когда же вспоминаешь, сколько искреннего увлечения вносил порою г. Сараджев в свою работу и как многого достигал он иногда, располагая далеко не достаточно сильной оркестровой армией, тогда хочется от всей души приветствовать даровитого дирижера и пожелать ему иметь возможность развернуть свое дарование в более подходящей обстановке. Ведь условия открытой эстрады, где то холод и дождь, а то жара, создают слишком неблагоприятные для работы дирижера и оркестрантов условия, где поминутно врываются посторонние звуки и акустика преподносит неприятные сюрпризы, не могут способствовать силе эстетического воздействия на публику, а постоянные выступления с ответственными программами, но без надлежащей подготовки, не дают г. Сараджеву возможности углубиться мыслью в недра сложных партитур, вычеканить все детали и до дна исчерпать замысел того или иного композитора. Со времени прошлого сезона дарование г. Сараджева заметно окрепло: несдержанная горячность сменилась сосредоточенным воодушевлением, исчезла редкость движения и стремление сдержать себя и подчинить своей воле оркестр, зачатую приводило даже к затягиванию темпов и холодноватости интерпретации. Но не будем забывать, что дарование г. Сараджева еще не окрепло, что оно еще в периоде созревания и что главное, при неблагоприятных условиях нельзя предъявлять дирижеру строгих требований и той мерки, которую мы вправе предъявить дирижеру надлежаще оборудованных зимних симфонических собраний.

<Далее следует перечисление авторов и произведений, прозвучавших в концертах этого сезона> Из настоящих новинок следует отметить «Сказку» Мясковского. У этого молодого композитора чувствуется талант, сказавшийся и в иных оборотах гармонии, про которые трудно сказать, что они придуманы и излишни, и в отдельных эпизодах оркестровки. Правда, эта последняя иногда тяжеловата, а иногда удивляет пустотой, но нельзя же требовать от всякого юного композитора блеска законченной техники! «Сны» г. Прокофьева слишком расплывчаты и тягучи для того, чтобы с уверенностью можно было многого ждать от этого начинающего дарования. Был и еще ряд новинок, о большей части которых лучше умолчать, щадя самолюбие их авторов. Выделить нужно лишь талантливые эскизы для оркестра г. Остроглазова, да ряд произведений новой французской школы. Эти последние новинки мне не пришлось слышать за отъездом из Москвы, так что придется подождать другого более счастливого для меня случая.