Он снова, как мог, перевязал сам себя, и, превозмогая боль, медленно оделся. Пошатываясь, дошёл до лестницы, и еле-еле спустился вниз. Сил хватило только добрести до ворот сеновала. Ухватившись за косяк, медленно осел на землю, привалившись спиной к бревенчатой стене. Рамира начало знобить.

Через некоторое время на невысокое крыльцо избы вышел дед Захар. Неторопливо достал мятый носовой платок из кармана вязаного жилета. Хотел, было, вытереть заслезившийся глаз, но тут опешил, увидев постояльца в таком положении. Неуклюже заторопился к нему.

– Эй, парень, энто ково с тобой сделалось? Никак помирать собрался? Ты енто брось! Мне енто ни с которого боку не надо!

Рамир облизнул сухим языком бледные губы. Посмотрел помутневшими глазами на старика. Глухо кашлянул, и поморщился от боли. Потом тихо сказал:

– Хотелось бы ещё пожить…

– Ох, сердешной! Вчера, видно, надсадил раны-те, вот и аукнулося! – догадался Захар Семёнович.

Виновато добавил:

– Это я, старый пень, недоглядел! Ты погодь, я подмогу кликну! – и поспешил обратно в дом за сыном Андреем и внуком Юрой, чтоб они перенесли больного на кровать.

Перепуганные женщины и Варюшка побежали вслед за мужчинами. Елизавета Андреевна, всполошившись не на шутку, начала голосить, плакать. Дед Захар сердито, неожиданно по-бабьи визгливо шикнул:

– Чего зря шумишь! Живой ить он!

– Я «Скорую» вызову! – решительно сказала Варя, и метнулась к телефону.

При надобности врача в Берёзовку приходилось вызывать из райцентра. Целая морока. Но в этот раз бригада медиков появилась на удивление быстро. Без лишних разговоров и суеты сразу же погрузили Рамира на носилках в машину, и повезли в больницу, а там начали в срочном порядке готовить к операции…

Вечером, когда с косьбы домой вернулись измотанные заботами родители и брат Вари, все вместе сели ужинать, девчушка стала настойчиво просить отпустить её завтра утром навестить парня, а заодно купить в городе что нужно.

– Что это ты так к нему рвёсся? – спросила мать, с подозрением прищурив глаза.

– Да я только узнать как он. Что такого? Больше ведь некому! Вы – опять на покос, дед с баушкой – не могут. Как одного оставить? – горячо убеждала Варя.

– Автобус же у нас ходит редко: утром – туда, и только к вечеру обратно! Да ещё одна! – начала отговаривать дочь Людмила Валерьевна, и поспешила обратиться за поддержкой к мужу:

– Андрей, ты чего молчишь?

Тот не ответил, задумавшись о чём-то своём. Зато Варя активно продолжила уговаривать.

– Ну, дак чо, редко? Ездила одна уж два раза, и ничего не сделалось! Другие ездят, а мне нельзя? Что такого? Надо же человеку помочь! Говорил, что только тётка у него.

– Да пусть поезжат! – вмешалась в разговор Елизавета Андреевна. – Мы злыдни, чо ли?

– А меня уж не спрашиваете? – рассердился молчавший до этого Захар Семёнович. – Покудова я хозяин в доме!

Обратившись к Варе, объявил:

– Так и быть, Варвара, езжай завтре к ему. В сам деле, мы не злыдни какие…

На хозяина дома он был мало похож: небольшого росточка, сухонький, с небольшой жиденькой седой бородкой клинышком. Своим видом напоминал скорее старичка-домовичка. Только вместо лаптей на ногах обычные войлочные тапки.

– Слушали, и постановили… – начал торжественно говорить Юра, и рассмеялся. Тут же получил от деда смачный подзатыльник.

– Ещё будешь насмешничать надо мной!

Утром Елизавета Андреевна встала раньше обычного. Собрала гостинцы для Рамира, написала корявым почерком подробный список покупок. Посадила внучку в местный допотопный автобус, давая бесконечные наказы, пока тот не тронулся с места…

В больнице.

Варя очень ждала, когда, наконец, разрешат зайти в палату. Сколько времени уже околачивалась на улице в красивом уютном скверике рядом с лечебницей. Как долго тянулось для неё время! Молодая девушка не могла спокойно сидеть на одном месте. Поминутно вскакивала со скамейки, и, мучимая неопределённостью, начинала нервно прохаживаться туда-сюда, как маятник. Не успокаивали ни погожий день, ни чудесные цветы и зелень на ухоженных клумбах.