Три дня в поезде прошли довольно быстро. Кому-то кажется, что это невыносимо долгий срок – но поверьте, так кажется только тем, кто сам ни разу не пробовал совершить такое путешествие. Мы тепло попрощались с тёзкой на перроне – он долго тряс мою руку, после чего, решив, что этого недостаточно, крепко обнял. Но и этого видимо, ему было недостаточно – он снял с запястья и сунул мне в руки узкий браслет из бересты с выжженным на нём тонкой вязью узором.

– Это наши, Алтайские духи здесь спрятаны – заговорщически понизив голос, сказал он мне. – Будут беречь тебя от всяких напастей. Ну, бывай, Жень. Приятно было познакомиться – и, подхватив чемодан, он бодро зашагал прочь, прижимая правой рукой свой смешной соболиный аэродром, спасая его от налетающего порывами морозного ветра. Я проводил его взглядом, поплотнее запахнул куртку, оказавшуюся все же слегка не по погоде, и отправился на поиски автовокзала. Как это не удивительно, но до железнодорожной станции «Зима-5» добраться можно было только на автомобиле.

Автовокзал оказался небольшой площадью с рассыпанными по ней палатками с различной снедью, а автобус – небольшим праворульным минивэном с прилепленным изнутри листком а-четыре, на котором маркером был нарисован номер маршрута. Убедившись, что я точно попаду по назначению, я вдруг понял, что изрядно проголодался – и решил потратить оставшиеся до отправления минуты на какой-нибудь перекус. Мой выбор упал на небольшую палатку, в которой за прилавком ловко орудовала восточного вида женщина. «Бурятские позы» – значилось в меню, явно не стремившемся поразить клиента своим разнообразием. Я выбрал порцию поз с говядиной – и был поражен, насколько вкусными оказались эти самые «позы». Казалось бы, обычные пельмени – но это было так сочно и с душой сделано, что я взял ещё одну порцию с собой, которую съел тут же, как только мы тронулись. Наверное, благодаря позам (а может быть, начали действовать духи из браслета) я почти сразу же уснул, свернувшись калачиком на велюровом диване.

Мы прибыли затемно. Набрав сохранённый в памяти номер телефона, я узнал, как именно добраться до домика станционного смотрителя. Нужно было пройти ещё несколько километров пешком или ловить машину, но я решил прогуляться. Воздух был пронзительно свеж, природа вокруг затаилась в ночном безмолвии, и я брёл по тропинке, выдыхая пар и слушая, как недовольно скрипит под ногами потревоженный мной снег. Дорога, подпёртая по краям грузно развалившимися срубами частных домов, почти не освещалась – лишь изредка на истоптанный снег падала полоска света из убранного занавесками окна. Я шёл, не встречая никого на пути, время от времени поглядывая на эти уютные оазисы света, пока избы не кончились – и теперь дорога бежала через редкий подлесок, который через несколько километров уступил место вынырнувшей слева насыпи с несколькими парами рельс. Парень, у которого я спросил дорогу, говорил, что тут не ошибешься, поэтому я смело шагал вперёд, наслаждаясь ночным лесом и чистым тёмным небом над головой.

Домик станционного смотрителя оказался небольшим бревенчатым строением, стоящим в нескольких метрах от железнодорожных путей. Я громко потопал на крыльце, сбивая с ботинок налипший снег, после чего постучал в дверь.

Смотритель оказался плотным коренастым мужиком с бородой, прячущейся в свитере с высоким воротом – настоящий сибиряк. Он с любопытством разглядывал меня, стоя на пороге избы, окутанный клубами вырвавшегося вслед пара.

– Сменщик, значит? – он лукаво подкрутил ус и посторонился, пропуская меня внутрь. – Из самой Москвы, слыхали?