А музыка всё лилась. Ветер трепал измученные деревья, срывал с веток листья, подгонял случайных прохожих. Звуки нарастали и обрывались, и повторяли себя. Диме стало не по себе. Он смял пальцами сигарету и отправился на кухню.

Вячеслав Дементьевич не появлялся целый день. Целый день лил или накрапывал дождь, а вечером собралась гроза.

Он пришёл около девяти часов. Щёлкнул замок – и дядя Слава вошёл мокрый, злой и усталый. Не разуваясь, он прошёл к дивану, рухнул на него, налил себе пива и лишь после этого, мрачно глянув на Дмитрия, коротко бросил: – Одевайся.

По тому, как он это произнёс, Дима понял – что-то случилось. Перечить не имело смысла. Вячеслав молчал, но вдруг не выдержал:

– Весь день его под дождём пас.

– Ты о ком? – надевая кожаную куртку, спросил Дмитрий, словно не догадываясь, кого дядя имел в виду.

– «Буратино» в город приехал. На Бессарабке встретил. Не засёк он меня, хрен носатый. По клиентам стреляет, в музей заходил, на почту. Может, с государством решил со страху поделиться. Ну что ж, потревожим его щедрое сердце.

Чёрная «Волга» с зажжёнными фарами, несмотря на непогоду, быстро шла по скоростной трассе Киев – Борисово. В этот поздний воскресный вечер встречных машин почти не было. Широкую дорогу с обеих сторон плотной стеной обступали деревья. Раскачиваясь под ветром, они изо всех сил тянулись к бетонке, и, если бы не железная решётка, отделяющая их от магистрали, – шагнули бы на дорогу.

В «Волге» сидели два человека. Один из них ехал, чтобы ограбить другого, взять то, что не принадлежало ни ему, ни тому, кого он собирался грабить. Второй ехал, чтобы помочь первому, потому что тот был его родной дядя, потому что второй зависел от первого и, наконец, потому что он любил его и восхищался им.

– Время самое подходящее, – говорил первый, – вряд ли в такую погоду к нему кто-нибудь сунется. Значит, так и сказал?

– Да, говорил, мол, клиентов у него хватает, – подтвердил Дмитрий. – Уж не убивать ли ты его едешь?

– Надо бы. Я ему в глаза посмотрю, но с пустыми руками не поеду. Сам отдаст. От дороги далеко до его дома?

– В конце улицы.

– Это кстати.

Впереди вспыхнул указатель поворота.

– Сворачиваем, дядь Слав.

– Погаси свет.

Машина свернула на булыжную мостовую и резко затормозила.

– Ты чего? – почти шёпотом произнёс Вячеслав Дементьевич.

– Сейчас, глаза привыкнут.

Минуты через две в смотровое стекло заблестелась мокрая от дождя дорога.

– Поехали. Ты к самому дому не подъезжай, выйдем неподалёку. Собаку, если отвязана, я возьму на себя.

Дядя Слава протянул руку на заднее сиденье, достал из лежащей там сумки кожаный футляр и вытащил из него большой охотничий нож. Дима остановил машину.

– Развернись! – приказал дядя.

Две едва различимые в темноте человеческие фигуры молча направились к железным воротам с номером 143. Они почти подошли к ним, как вдруг услышали, что ворота открываются. Дядя метнулся назад, схватил за рукав Дмитрия.

– Тихо! – прошипел он.

Оба прилипли к ограде. Было темно, однако видно и слышно, как открылись ворота, из них вышел низенький человечек, повернулся назад, брыкнул ногой, очевидно, пнул собаку, аккуратно закрыл ворота и, осмотревшись на обе стороны, засеменил вдоль ограды. Две фигуры поспешили за ним. Человечек, беспрестанно озираясь, добежал до крайнего дома, вскарабкался на мостовую и припустил что есть духу к церквушке.

Когда дядя Слава и Дмитрий добежали до развалин, человечка уже не было. Они остановились, отдыхая. От всей церкви остались одни стены. Своды, обвалившиеся вовнутрь, загромождали вход. Дверей не было. Ветер выл и свистел в лабиринтах. Дима почувствовал, как его руки до плечей покрылись «гусиной кожей». Он шагнул через груду камней, чтобы заглянуть за стену. Стены оказались двойными. Между ними он разглядел узенькую каменную лестницу для одного человека. Лестница вела куда-то наверх. Дима поманил дядю. Тот осмотрел лестницу и молча показал в другую сторону. Слева была точно такая же лестница.