В дальнейшем с учетом судовых запасов и длительности переходов погрузки леса варьировались от 5700 до 5900 кубометров без особого напряжения и нарушения норм остойчивости. Контроль за погрузкой был отлажен на должном уровне, и экипаж уже считал неотъемлемым и самим собой разумеющимся еже рейсовое вознаграждение в твердой валюте, что было гораздо более значимо, чем почетная грамота или даже медаль «За доблестный труд». Так и прошли три года работы на «Академике» при гораздо более высоких загрузках, чем во время работы в родном пароходстве. Второй близнец, работавший на перевозках такого же леса в пароходстве, сильно не напрягался, и количество перевезенного груза разительно отличалось на обоих однотипных судах. Система вознаграждения на нем оставалась прежней, социалистической, и экипаж относился к количеству перевезенного груза совершенно индифферентно, не заинтересованный в повышении провозной способности: пусть идет как идет, да и хлопот гораздо меньше, и не нужно переживать за каждый лишний погруженный вагон леса, опасаясь уменьшения остойчивости ниже минимально допустимого предела.

Вот и ощутите разницу в стимулировании, когда экипаж получает за свою работу достойную оплату вместо фотографий в газете или на доске почета. Видимо, в самом деле бытие определяет сознание, и никак иначе. Человек – существо глубоко социальное и при достойном и конкретном стимулировании может и горы свернуть, не удовлетворяясь лишь одними резонерскими фразами, которые, скорее всего, приведут лишь к полной апатии, от которой впоследствии нелегко будет избавиться, что неопровержимо подтверждается отсутствием роста производительности труда на всех еще по сути советских предприятиях.

Послевоенное голодное детство будущих строителей коммунизма, наверное, оказалось самым трудным в истории Страны Советов, пожалуй, за исключением последнего крупного смутного времени на Руси – периода гражданской войны, о котором много написано и сказано в советских фильмах и литературе: различить, где правда, а где ложь, спустя сотню лет уже невозможно, и судить об этом можно лишь из «Педагогической поэмы» Антона Макаренко или слишком уж подслащенного романа Вениамина Каверина «Два капитана». А посему детство будущих сталинских соколов и простых солдат, большинство из которых не дожили до победы, и послевоенной детворы если и различалось, то совсем ненамного. Главным желанием подавляющего их большинства было не проходящее даже во сне чувство голода. Одежда переходила от старших, если они были, и до младшего уже доходили обноски, которые и на тряпки использовать не зазорно. Таково было детство целого поколения по всей необъятной стране, и особенным оно являлось на окраинах, где уклад жизни менялся намного медленнее, чем в центральных районах, и зачастую даже спустя 10—15 лет после смерти Сталина создавалось впечатление, что великий вождь всех народов все еще жив и подсматривает за каждым, щурясь и выпуская дым из своей неизменной трубки, набитой табаком из двух папирос «Герцеговина флор», через свои прокуренные усы. Рядом с небольшими городками и поселками в далеко не самых комфортных климатических зонах соседствовали зоны, созданные бывшим правителем, и в них тоже ничего не менялось: политические соседствовали с уголовниками, жестокие наказания и изнуряющий труд по-прежнему шествовали рядом как близкие родственники, да и руководство и охрана лагерей в своем большинстве оставались прежними, и свою «церберскую работу» они по-другому и представить не могли, тем более вся лагерная империя помнила самодержавного Никишова, Героя Социалистического труда, генерал-лейтенанта НКВД, намного пережившего своего великого шефа, получившего звание Героя труда за его «трудовые подвиги» в самое тяжелое время борьбы со шпионами, недобитыми троцкистами и предателями всех мастей с 1939 по 1948 годы. Впоследствии все его злодеяния свалили на лагерную жену, которых он мог менять ежедневно. Якобы она фактически командовала всем северо-восточным ГУЛАГом, а он, конечно же, ничего не знал. Очередная сказка для детей младшего школьного возраста, неужели ничего лучшего не могли придумать. Среди сидельцев, как настоящих, так и бывших, была в ходу поговорка: «Где кончается империя Сталина, там начинается империя Никишова», как нельзя лучше характеризующая порядки в империи. Еще остались в живых люди, воочию видевшие эти подвиги, и воспоминания очевидцев не оспорить никаким энциклопедиям и историкам в зависимости от часто меняющейся генеральной линии партии. А штамповать собственноручные признания вчера еще совсем неповинных людей мастера заплечных дел умели преотлично. Никакие моральные рамки их не сдерживали, и многие из них искренне верили, что они совершают благие дела, и, постепенно привыкая к своей садистской работе, они уже не испытывали никаких угрызений совести, опасаясь лишь за свою шкуру, тем более что их «работа» совсем неплохо оплачивалась и имела кучу привилегий – от ранней пенсии, значительно превышающей пенсию рядового советского инженера, до бесплатного проезда, собственных домов отдыха и санаториев и многих прочих льгот, включая и государственные награды, которых зачастую на груди откормленного надзирателя, просидевшего всю войну в глубоком тылу, было гораздо больше, чем у прошедшего все ту же войну израненного фронтовика. Все правильно, чтобы псы не набросились на своего хозяина, нужно их хорошо кормить. Сия истина известна много тысячелетий и до сих пор никогда не подвергалась сомнению. Чистейший макиавеллизм. Ну и что? «Цель оправдывает средства». Простая констатация фактов, выработанных человечеством за многие годы и обобщенных всего лишь каких-то 500 лет назад знаменитым флорентийцем Никколо Макиавелли.